Поют черноморские волны

Посаженные

дедом деревца, Как сверстники твои, вступали в силу И пережили твоего отца, И твоему еще предстанут сыну Деревьями. То в дымке снеговой, То в пух весенний только что одеты, То полной прошумят ему листвой, Уже повеяв ранней грустью лета… Ровесниками века становясь, В любом от наших судеб отдаленье, Они для нас ведут безмолвно связь От одного к другому поколенью. Им три-четыре наших жизни жить. А там другие сменят их посадки. И дальше связь пойдет в таком порядке… А. Твардовский

Много есть прекрасных мест на земле. Побывать там — наша мечта. Красная площадь, Набережная Невы, Тихвинские леса, Золотые пески, Северные моря, берега Дуная, Донецкие степи, острова Океании…

Мы: это — дедушка, ветеран Отечественной войны, немало повидавший на своем веку, но всегда готовый съездить, слетать, поплыть к новым берегам, и внук Валера — друг и сподвижник деда в путешествиях по суше, морю и воздуху.

Вот уже несколько лет подряд, едва долетят до Урала весенние ветры, мы с внуком начинаем мечтать о летнем путешествии.

Поздней северной весной мы сидели с ним на мшистых камнях у озера Шарташ. Неподвижная вода казалась разливом холодной стали. В ней четко отражались светлое, безоблачное небо, темная зелень старых елей и трепетная яркая свежая листва молодых берез. Казалось, они не стоят на месте — то взбегают на вершинки невысокой горной гряды, раскинувшейся по ту сторону озера, то осторожно сходят к самой воде.

Валера удобно устроился на выцветшей плащ-палатке. В легком спортивном синем свитере с двумя белыми полосками, в расклешенных черных джинсах, туго опоясанных черным морским ремнем со сверкающей бликами медной бляхой с якорем, он выглядел юнгой. Он и хотел, страстно хотел выглядеть моряком! Я невольно

залюбовался им — высокий, крепкий, темноволосый, с большими яркими глазами. Да, наверное, в его груди билось звонкое сердце моряка, морская душа определяла его характер, устремления, интересы и мечты. И это было загадкой — одной из тех, которые так любит загадывать жизнь.

В самом деле — почему уральский мальчик, едва научившись кое-как рисовать и читать, изображает только военные корабли, а повзрослев, читает только книги о море, о военных судах, собирает все, что может достать, о фрегате «Владимир», о «Варяге», «Стерегущем», «Авроре» и «Червоной Украине», знает строение и вооружение десятков эсминцев, крейсеров, линкоров, подводных лодок, влюблен в героев морских баталий разных времен? Почему?.. А может быть, нет в этом никакой загадки! Разве не проложены тропы из неприметных глухих сел — в космос?!

А в том, что касается Валеры, дедушка (иногда удобнее говорить о себе в третьем лице), наверное, и хитрит. Ведь и сам он лет сорок назад так же бредил морем и был всего на десяток лет старше своего внука, когда ходил уже в дальний поход на прекрасном и могучем крейсере… И хоть не довелось ему стать моряком, никогда не расставался он с морем в мечтах своих, и каждая встреча с ним радует деда до сих пор… Наверное, передалась внуку дедова любовь к морю, и если станет Валера настоящим моряком — значит, воплотится в нем заветное и несбывшееся.

От дальней гористой кромки леса по гладкой свинцовой воде несется в нашу сторону суденышко. Уже через две-три минуты мы видим белый теплоходик. Он гудит и свистит, как «большой», и, замедляя ход, приближается к шаткой игрушечной пристани. Жители поселка Изоплит приехали на наш берег, чтобы двинуться в город. Они, как по команде, расходятся по лучистым тропинкам сосновой рощи, за которой шумит полноводной рекой широкая лента шоссе.

— Смотри-ка, откуда люди взялись! — говорит Валера. В самом деле, удивительно: казалось, пустынный берег вдруг ожил и теплоходик быстро наполняется и, сотрясая тишину озера довольно мощным гудком, скоро исчезает в белесой дали.

— Ну, Валерик, пора уже раскрыть тайну. Я, кажется, язык прокусил — так долго терпел и молчал!.. — Два блестящих темных глаза вопросительно уставились на меня.

Мне хочется обнять внука, но я знаю, что он уже давно считает себя взрослым и к тому же суровым моряком.

Слегка прикасаюсь к волосам мальчика.

— Вот письмо из Севастополя. Нас с тобой приглашают мои старые друзья.

— В Севастополь! — радостно воскликнул Валера (я бы даже осмелился сказать: взвизгнул…). Он вскочил, бросился обнимать меня, и еще неизвестно, кто из нас был счастливее в эти минуты.

— «Красный Кавказ», — проговорил внук, став вдруг серьезным.

— «Красный Кавказ»!

Это был наш давний пароль, путеводный компас среди многих кораблей, о которых мы говорили, читали, спорили. Это был вестник моей юности — самый красивый, самый могучий, вечно живой, незабываемый боевой корабль — «Красный Кавказ»!..

Кажется, девиз жизни Валерика (да и всех наших подростков, наверное) — все познать и ничему не удивляться!.. Окажись Валера вдруг на Марсе, пошел бы искать таинственные «каналы», нисколько не удивляясь тому, что очутился здесь… «Нормально!»… Три дня назад мы сидели на берегу уральского озера Шарташ, а вот уже в который раз бродим в тени колоннады Графской пристани в Севастополе, снова и снова приходим к ней ранним утром, солнечным днем, вечером.