Поздние последствия
Шрифт:
Фру Далбю точно не помнила, какой адрес назвала Эльсе Эллингсен, но телефон ее записала и, пока его искала, произнесла небольшую хвалебную речь о хороших качествах Эльсе Эллингсен. Она никак не могла нарадоваться, что нашла горничную, которая произвела такое хорошее впечатление. Рискованно, разумеется, оставлять ключи от дома человеку, которого совсем не знаешь, но Аннебет Далбю считала, что хорошо разбирается в людях. С Эльсе Эллингсен она сразу нашла общий язык. А кроме того, она была единственной, кто откликнулся на объявление, которое фру Далбю повесила около киоска.
—
Они договорились, что Эльсе проведет генеральную уборку в доме накануне возвращения четы Далбю из отпуска.
— Вы только взгляните, как она отлично поработала! — Фру Далбю одобрительно взмахнула руками, и Валманну пришлось признать, что фру Эллингсен, судя по всему, и вправду была отличной уборщицей.
Фру Далбю нашла наконец записку с телефоном, продиктовала его Валманну, и тот поблагодарил за кофе и поднялся, чтобы уйти. В коридоре она спросила, как долго еще полиция будет работать в квартире Скарда.
— Ведь скоро Рождество, — жалобным голосом произнесла она. — А о каком Рождестве может идти речь, когда половина террасы заклеена скотчем?
Валманн заверил ее, что криминалисты наверняка закончат работу до праздника.
Затем он вернулся в квартиру Скарда и попросил криминалистов заглянуть в квартиру к супругам Далбю и поискать отпечатки пальцев горничной Эльсе Эллингсен.
— Горничные обычно в резиновых перчатках работают, — возразил один из криминалистов.
— Тогда волосы поищите, — ответил Валманн. — Посмотрите, может быть, волосы остались.
Была только середина дня, но темнота уже надвигалась. Осторожно спускаясь по скользкому съезду, Валманн пытался вспомнить, когда он в последний раз видел солнце. Оттепели вперемежку с морозами превратили все тротуары и пешеходные дорожки в самые удачные места для желающих переломать себе кости.
Около ворот экскаватор поднимал на платформу старый «сааб» Скарда. Машину разберут на части и исследуют каждый миллиметр. «Если бы на неделю раньше!» — подумал Валманн, садясь в своей «мондео». Он включил мотор и обогреватель. Стекла сразу запотели, и он набрал на мобильнике номер, полученный от фру Далбю. В ответ раздался металлический голос автомата, сообщивший, что номер не используется. Валманн этого ожидал. Он набрал номер оператора связи и узнал, что госпожа Эллингсен никогда не была зарегистрирована под этим номером.
34
У Рюстена уже давно было полно седых волос, а теперь у него еще и лицо посерело.
— Я только что встречался с прессой, — сообщил он Валманну за чашкой кофе в столовой. — И журналисты не очень-то довольны нашим расследованием.
— А ты ждал чего-то другого?
— Я бы хотел, чтобы они дали нам спокойно работать.
— Мир изменился.
— Послушай, Валманн, ты раньше никогда не разговаривал таким понимающим тоном, когда речь шла об акулах пера.
— Я только радуюсь тому, что я не в твоей шкуре. Три смерти, два убийства плюс подозрительное самоубийство, где погибший оказывается нашим главным подозреваемым. Это тебе не букетик роз преподнести кому-то,
— Расскажи-ка мне лучше, на что ты потратил сегодняшний день, после того как Эдланд скушал тебя на обед.
— Я выяснил, что женщина, которая выдает себя за Лив Марит Скард, очевидно, ею не является. Во всяком случае, она носит парик и переодевается. А семья Далбю наняла горничную перед тем, как уехать в Лондон. Эта горничная получила ключи от дома, чтобы убираться, пока хозяева в отъезде.
— Хорошо, ну и что из этого?
— Ничего конкретного. Однако стоит отметить, что она действует под чужим именем, а телефон, который она дала Далбю, не используется.
— Еще одна мистическая женщина. Нам только этого не хватало. — Рюстен провел пятерней по седой шевелюре.
— Если у тебя еще остались силы, то налицо еще несколько неясных моментов. Возьмем две первые смерти — Карин и Лилиан. Мы пришли к тому, что оба убийства, по всей вероятности, совершил Скард; возможности, мотив, его темперамент и так далее. Но как не похожи эти два преступления! Смотри, как они были сделаны: Лилиан он задушил, я бы сказал, тихо и спокойно. В комнате почти нет следов борьбы. В то время как Карин… Я сегодня еще раз взглянул на фотографии — она была изуродована.
— Да, он как будто кувалдой ее бил. — Рюстен покачал головой. — Швырял ее по комнате ногами. Я, честно говоря, таких повреждений никогда раньше не видел.
— Швырял ее по комнате ногами… — повторил Валманн. — Швырял ее…
— Тебя это тоже поразило?
— То, что меня поражает… — Валманн застыл на месте, а Рюстен уставился на него.
Ветер бросал капли дождя в стекло. Опять наступила оттепель. Вдруг он вскочил с места:
— Знаешь, что действительно меня поражает? То, что мы все время движемся в неверном направлении, абсолютно неверном, когда размышляем о целом ряде обстоятельств этого дела.
Он знаком попросил Рюстена встать.
— Давай-ка зайдем к Нольде в лабораторию.
— А что там такое? — Рюстену пришлось почти бежать, чтобы успевать за несущимся по коридору Валманном.
— Там много чего.
— Но ты не хочешь об этом говорить?
— Сначала мне нужно проверить с Нольде одну маленькую деталь. Меня только сейчас осенило. А это может оказаться очень важным.
В лаборатории стояли два криминалиста в белых халатах, разглядывая через увеличительное стекло какой-то предмет на стеклянной пластинке. Нольде поднял голову, когда они вломились внутрь.
— Нольде, подумай-ка хорошенько. — Валманн взял быка за рога: — Когда мы в первый раз были у Эдланда в его квартире, ведь один из нас что-то вынес оттуда. Черный мешок с мусором?
— То был Энг, — сразу ответил Нольде. — Он был зол, потому что ты не приказал обыскать квартиру, и поэтому подхватил мешок с мусором.
— Вот-вот! — Валманн щелкнул пальцами. — Ты не знаешь, куда делся этот мешок?
— Он у меня в комнате, где собраны доказательства. В холодильнике. Энг сам его опечатал. Он собирался зайти и проверить содержимое, но, наверное, не собрался.