Поздний бунт. Андрей Старицкий
Шрифт:
– У нас с князем Андреем все. В твоей воле, государь, принять предложенное нами, если посчитаешь наши замыслы разумными, - закончил свою речь воевода.
Великий князь сразу же, без лишних раздумий, определил свое отношение:
– Молодцы. Умыслы достойные.
«Сейчас скажет: вам его и исполнять», - с надеждой подумал князь Андрей, но Василий Иванович не оправдал его чаяний, посидел в задумчивости какое-то время, затем заговорил четко, уверенно:
– Так далеко, как вы предлагаете, пойдем не теперь. Крайние крепости на линии Сергач, Воротынец и в устье Суры. Назовем крепость-порт в устье
Не сказал слова о присоединении Казани, понимал, как и отец, Иван Великий, какое тогда возникнет противоборство: Крым, Турция, Орда, хотя и ослабевшая донельзя, но не совсем уничтоженная, в предсмертной агонии способная крепко лягнуть. Вряд ли Россия, которая никак не может отвоевать свои исконные земли у Литвы, Польши и крестоносцев, совладает с объединенной магометанской силой. Случись грозное противостояние, Литва, Польша и Орден не станут сидеть, сложа руки.
Впрочем, в ту пору никто не мог знать, что не удастся Царю Василию Ивановичу даже наказать Мухаммеда-Амина, его накажет Аллах. Не удастся и возвести крепости под носом у Казани, добившись присяги русскому Царю народа Нагорной стороны, - это сделает его сын. При Василии Ивановиче крепости так и останутся на линии Сергач - Воротынец - Васильсурск.
Но Кому ведомо будущее? Каждый из сидящих в покоях великого князя надеялся на успех карательного похода, на успех, в котором каждый имел личный интерес: князь Дмитрий предполагал возвыситься и тем самым получить возможность совместно с братом Юрием успешнее противостоять брату-царю; у Андрея Ивановича иное на уме - показать себя, чтобы Василий перестал относиться к нему как к несмышленому последышу, доверял бы ему полностью и поручал ответственные дела. Молодой князь все еще надеялся, что Василий Иванович объявит его главным исполнителем задуманного, но, увы, этого не случилось.
– Прежде определенное мною остается в силе: главным - князь Дмитрий, воевода и князь Андрей - у него в товарищах. Оба они на равных правах, - сказал твердо великий князь.
Не последний, стало быть. И то слава Богу! На следующий день князь Дмитрий объявил помощникам свою волю:
– Вы отправляйтесь в Нижний Новгород, определите на месте, где и что строить, сколько для этого нужно артелей мастеровых и рати, мне пришлете чертежи [65] и росписи, а я уж разберусь с дьяком Разрядного приказа, чтобы не тянул волокиту. Так, думаю, у нас дело спорей пойдет.
[65] Чертеж - карта.
Явно не желал князь Дмитрий, впрягшись в общую повозку, тащить совместно великий груз. И хотя это должно было бы возмутить и князя Андрея, и воеводу, однако ни один из них не поперечил Дмитрию Ивановичу, а когда они остались одни, молодой князь Андрей не сдержал своего удовлетворения:
– Баба с воза - кобыле легче.
С этим согласился
– Когда в путь?
– у батюшки спрошу. По здоровью его видно станет. Да и слово его примем за окончательное.
– А не взыщет ли великий князь Василий за шаг через его голову?
– Это - моя забота.
Он не стал говорить Хабару-Симскому, что, прежде того как поговорить с отцом, хочет сказать о своем желании Василию, и если тот все же велит выезжать, не противиться ему, не настаивать на своем. Рассуждал князь так: случись что с отцом, пошлют гонца и повременят с похоронами.
Однако все пошло иначе: перед самым рассветом Андрея Ивановича разбудил постельничий:
– Из царева дворца прибыл посланец. Государь просит всех сыновей к себе.
– Плох, стало быть, коль в такую рань.
– Замешкаешься, сказано вестником, можешь не застать отца в живых.
Как тут мешкать? Припустился бегом. В опочивальню же отца вошел степенно, старательно скрывая свое волнение, и - опешил: отец лежал бездвижно, словно уже отдал Богу душу.
– Отец!
– кинулся он к постели, упал на колени у изголовья.
– Андрей?
– вздохнул едва слышно царь Иван Великий, или, как его еще называли, Грозный, даже не пошевельнув губами.
– Погоди остальных братьев…
Раньше братьев в опочивальню вошел дьяк Поместного приказа [66] со свитком в руке. Поклонившись в пояс, встал смиренно в ногах у умирающего. Прошло еще несколько молчаливых минут, и только тогда в опочивальню один за другим вошли Василий, Юрий и Дмитрий. Иван Васильевич, все так же, не пошевельнув губами, выдохнул:
– Читай.
Повеление касалось дьяка, и тот поспешно развернул свиток.
– Рядная грамота, - неожиданно громогласно забаритонил дьяк, как бы вбивая каждое слово в головы братьев.
[66] Поместный приказ - центральное правительственное учреждение России в XVI-XVIII вв., ведавшее вопросами землевладения.
Предельно краткая Рядная грамота: братьям жить в мире и дружбе, всячески помогая друг другу и совместно отбиваясь от недоброжелателей, но особенно безукоризненно служа старшему брату, великому князю Василию Ивановичу, наследнику престола, не держа даже в мыслях покушаться на его единовластное право.
– Ставьте свои подписи, - едва шевеля губами, но твердо выдохнул Иван Васильевич, - помните: нарушение ряда - грех смертельный.
Умолк обессиленно и только спустя несколько минут произнес:
– Кличьте митрополита свершить обряд крестоцелования.
Дьяк метнулся к двери и впустил митрополита вместе с царским духовником.
Митрополит поднес поочередно - по старшинству - каждому из братьев массивный золотой крест. Братья смиренно целовали его, говорили одни и те же слова:
– Клянусь Господом не отступиться от ряда. Когда крестоцелование завершилось, митрополит склонился над умирающим:
– Не свершить ли постриг, государь? Не упрямься. Прими ангельский облик через постриг.