Поздний экспресс

Волкова Дарья

– Так вы ж с ним еще до Нового года?..
– сестра удивлена.
– Ты ж с ним не встречаешься больше?

– Не встречаюсь. Но вот попался он мне. Под горячую... хм... руку. Я в клубе набралась, настроение было... паршивое. Самое гадкое, что я не помню, как это все... случилось. Утром проснулась у Ромки, голова раскалывается, напрочь не помню, как я к нему ехала. Спрашиваю - у нас было что-то? Он ржет, скотина. Я, говорит, тоже не помню. Хотя так... похоже, что было. Ну, я думала, даже если и было - он озаботился... вопросами контрацепции.

А потом выяснилось, что...
– Надя судорожно вздохнула, - что он меня поимел... пьяную... как ему удобно было.

– Надя!..
– потрясенно.

– Я все знаю, - морщится Надежда.
– Я полная дура и так мне и надо.

– Нет, ну что ты!
– горячо не соглашается Люба.
– Ты вовсе не...

– Еще скажи, что я не виновата, - невесело усмехается старшая сестра.
– Я, только я. Урок такой... на всю жизнь. Я ведь не знала, что делать... совершенно. Две недели как в тумане. Я была в панике...

– А я ничего не замечала!
– Люба качает головой.
– Прости меня, сестричка.

– Я приложила максимум усилий... чтобы никто ничего не заметил. Я... я аборт собиралась делать.

– Аборт?!
– ахает Люба, не сдержавшись, громко. На них оглядываются соседки Нади по палате. Сестры старались говорить негромко, на них и так косились с явным любопытством.

– Ну не рожать же... по пьяни... непонятно от кого...
– вздыхает.
– А сегодня на занятиях сначала живот заболел. Потом чувствую - мокро. Я в туалет. А там... такое...

– Надюша...
– сестра гладит ее по голове.
– Почему ты домой не поехала? Почему к Витьке?!

– Я не знаю! Снова дура, не иначе! Я не знаю, почему к Витьке поехала! Мне... мне... страшно стало. Я ничего не соображала. И почему-то...
– Надя вдруг отворачивается к стене. Глаза закрывает, зажмуривается. Зачем, действительно, зачем она втянула в это Вика?! Но в тот момент, момент паники и страха, ни о ком другом она даже не вспомнила. Будто не было у нее никого, кроме него. Но ведь это не так. Снова поворачивается к сестре.
– Люб, я не знаю. Вика подставила, конечно. Ты его видела? Он... он злится на меня?

– Ну... вид у него не радостный, в целом. Да еще я, - Люба смущенно хмыкает: - добавила...

– Чего добавила?!

– Ну... я подумала, что это он тебя... довел до такого состояния... ну, что это от него ты. Психанула и...

– Что "и"?!?

– Да не ори ты так!
– оправдывается сестра.
– Я немножко стукнула его... чуть-чуть... и потом извинилась!

– Черт!
– Надя приподнимает голову и снова с размаху на подушку.
– Только этого Вику не хватало!

– Да переживет, не в первой ему, - отмахивается Люба.
– Кстати, всякие лекарства и прокладки он тебе покупал. Это же Вектор. Он от тебя ко всему привычный.

А Наде тошно. И стыдно, и гадко. Но самое ужасное заключается в том, что понимает: не могла она ни к кому другому обратиться. Только он ей был

нужен в этот момент. И когда он за руку держал, паника и боль будто отступали. И это было самое страшное. Когда он стал ей так нужен? И четкое осознание - он был бы счастлив, если бы она с этой бедой не приходила к нему, не падала на руки через порог, с красными от крови ногами. Ему это точно не нужно. Разгребать последствия того, что сделал с ней другой парень. Что она натворила? С собой, с Виком? И что теперь будет с ними, с их дружбой? Один неосмотрительный поступок - а какой ужасающий калейдоскоп последствий...

– Он ушел?

– Нет, я просила подождать.

– Люб... попроси его зайти ко мне.

– Конечно, - легко соглашается сестра.
– Тебе еще что-нибудь привезти?

– Пока нет. И дома не говори!

– Как "не говори"?! Тебя дома не будет два дня, как минимум! Что ты скажешь родителям?!

– Совру что-нибудь, - морщится Надя.
– Не в первый раз. Родители не должны знать! Не хочу позориться. Все равно все уже... прошло. Само собой.

Люба недовольно качает головой. Все-таки у Надьки в голове временами тот еще бардак.

____________________

Появление Вика в палате вызвало повышенный интерес у находившихся там еще двух женщин. Ну, еще бы, в больнице дел-то не много у пациенток, а тут у соседки по палате посетители один интереснее другого - то сестра-близнец, то симпатичный парень.

– Как ты?
– присел рядом на стул.
– Болит... что-нибудь?

– Нет. Все... уже прошло, - Надя замолчала. С мыслями собиралась, пока его ждала. Но сейчас даже в лицо смотреть трудно. Стыдно. Но надо. Выдохнула.
– Вик, ты извини меня. За то, что втянула тебя в это. Ты тут не при чем, конечно, ты Любку тоже извини, она курица глупая...

– Не надо, - перебивает он.
– Ничего страшного. Главное, что с тобой все в порядке.

– Правда? Ты... не сердишься на меня?
– жалкий голос и жалкий вопрос. Но не может с собой ничего поделать - ей необходимо его задать. И за руку тоже... просто необходимо взять. Сжала его пальцы, некстати удивляясь, уже привычно, сколько же она в нем не замечала. Большие ладони, длинные пальцы. Жесткие подушечки, это от гитары. И, наконец-то, решилась в глаза посмотреть, боясь там увидеть... что-то.
– Не сердишься, Вик?

– Нет. Все нормально.

Она ему почему-то не верит. Его пальцы под ее рукой неподвижны, тон ровный, лицо... лицо ничего не выражает. Чувство, будто что-то изменилось между ними. Изменилось невозвратно. И, словно подтверждая...

– Надь, я пойду, - освобождает свою руку.
– Ты отдыхай. Тебе же нужно отдыхать... после этого.

Он уходит, а она отворачивается к стене. У Нади чувство, что она потеряла что-то важное. И это не то непонятное в ее теле, что могло бы вырасти в ребенка, что она не успела даже осознать. Это что-то другое. И это связано с Виком.