Поздний гость. Стихотворения и поэмы

Корвин-Пиотровский Владимир Львович

Шут

Так, так. Судьба обоим нам в насмешку Помазала немного сладким губы: Я шут придворный и слегка советник, Но мог бы быть философом, поэтом И мало ль чем еще? Проклятый горб Определил иную мне карьеру. Я шут. А вы — вы только принц, не больше. Семь лет — супруг покойной королевы, Да, принц-консорт, — куда как это лестно, Потом отец, достойный короля, И регент полновластный, — что еще? Но — не король… Ученые арабы, Что выдумали алгебру, назвали б Вас королем, но мнимым. Так сказать, Квадратный корень минус-короля. Бездельники к тому же утверждают, Что сам Аллах величиной подобной Побрезгует как явно несъедобной.

Фома

Всё

это так. Но желчи шутовской Не следует чрезмерно разливаться, — Тем более что как-то на досуге Я прочитал старинный перевод С халдейского: «Откуда есть урод, Иль Клитово внимание о друге». В главе седьмой — «О жалостном больном, Который был изрядным болтуном» — Клит говорит, что стоит лишь проткнуть Язык злослова острым чем-нибудь, — Стальной иглой иль штопором железным, И — «оный шут становится полезным». Цитирую на память, но дословно.

Шут

Неровен час. Еще недоставало, Чтоб к титулам, и громким именам, И к прозвищам наследственным своим Аптекарский ярлык вы прилепили. Легко сказать — быть пациентом принца. Мне эта штука вовсе не по вкусу; К тому же я шаблона не поклонник И не терплю бессмысленных традиций. Проткнуть язык — всегда одно и то же — Хоть в этом бы какой-нибудь прогресс… И что за толк в лечении таком? Ведь сотни лет, наверно, неспроста Молва гласит, что за язык шута И господина славят остряком. Но я спешу. Мне нынче недосуг. Прощайте, принц, вы в сильном раздраженье, И кстати мне подумать о делах.

(Уходит)

Фома

Он прав. Судьба, насмешливая ведьма, Ко мне суровей, чем к нему. Всю жизнь, Всю жизнь так яростно мечтать о троне — И не подняться выше двух ступеней… О, так желать! Ребенок пятилетний, Предпочитающий венцам и тронам Колени няньки и игру в лошадки, — Король. А я всё жду, всё жду — и тщетно. Считаю дни и годы, и надежды, И мелкой знати низкие поклоны, И челяди почтительные взгляды, И знаю — всё мираж. Болотный призрак — И эта власть, убогие лохмотья Ненастоящей мантии, что милость Обычая мне щедро подарила, — Она томит и жжет, как оскорбленье. Желать как я! Дышать одним желаньем, Все радости угрюмо запереть В глухой сундук несбыточных расчетов И, медленно слоняясь по углам, Однажды ночью сердце окровавить, Зарезать жалость цепкую и труп Для любопытных опытов припрятать — И всё затем, чтоб, выгорев дотла, Золу души развеять по дорогам, Которые открыты для других. Да, может быть, пока я размышляю, Друг всех бродяг, болтливый идол черни, Филипп, ублюдок жалкий и лукавый, Подсчитывает спорные права И точит волчьи зубы на корону. Она уже заметно покачнулась, Вся в трещинах и в дырах. Первый ветер — И полетит она бесславно в пропасть; О, власть детей всегда полузаконна, — Ведь у ребенка руки слишком слабы, Чтоб в мяч играть свинцовой головой. В такой игре — он лишь помеха, петля, Сучок, который — должно растоптать, Чтоб в дикой скачке конь не оступился… Готов ли я? Свой замысел немой, Как мать дитя, я выносил под сердцем; Случайности предусмотрел и вычел. Из всех друзей я выбрал только двух — Расчет и точность. Эти не изменят. Переступлю. Клеймо цареубийцы Не жжет чела, венчанного короной — Вот, за стеной, так невозможно близко, Он сладко спит, и в карусели сна Веселые игрушки оживают Для новых игр, — а в детском горле бьется И словно пляшет молчаливый призрак Кровавых пальцев, судорогой сжатых… Лишь дверь одна меж этим сном и мною! Я весь в поту. В висках холодный скрежет. И ноги ослабели. (Подымается по лестнице) Пять ступеней Не в силах я перешагнуть. Как будто Уже

совсем решился. Полно, полно, — Спокойствие. Есть логика добра И право зла. Жестокий узел долга Их часто связывает вместе. Что ж, Стяну узлы, и эта дверь за мною —

(Скрывается, входит шут)

Шут

Ну-с, милый принц. Я выжал на досуге Такой софизм из ваших поучений, Клянусь Венерой… Впрочем, где же он? Ага, должно быть, там, у ангелочка В опочивальне. Вот же, я недаром Всегда твердил, на каждом перекрестке, Что у бедняги сердце золотое: Червонец. Даже два червонца. Что? Я не скуплюсь. Он добр — я щедр. Мы квиты.

Фома (спускается по лестнице)

Ты просто стар и глуп, Иеремия, И даже шутки умной не способен Хоть вызубрить, как школьник, наизусть. Суди нас Бог, — но, кажется, тебе Пора бы о душе подумать толком.

Шут

Нам ум не чужд. Но глупость лишь одна Назло уму назойливо умна. Недурно, что? Вы завтра же Филиппу Такую точно шутку сочините. Ведь принц Филипп — Лукулл-от-каламбура, И, может быть, светлейшая Мария Рукоплескать вам станет за экспромт? Красавица давно неравнодушна К моим орехам в вашей скорлупе… Однако? Ваша милость будто маску Переменить успели? Вот потеха! На вас лица нет — Правда, — вы бледны, И даже губы криво посинели. Иль мне мерещится. Великий Боже! Ваш лоб в крови… Возможно ли? И руки… Чья эта кровь?

Фома

Твоя, твоя, несчастный.

(Закалывает его)

Шут

О, умираю!

(Падает)

Фома

Стража, гей, на помощь! Сюда, ко мне!

(Вбегает стража и слуги)

Предательство, измена! Король убит. Настигнутый убийца Еще хрипит. Подосланный Филиппом, Он это имя с кровью изрыгает… Вы слышите? К оружию, к отмщенью!

(В толпе крики ужаса)

СЦЕНА 2

(Площадь. Помост у собора. На возвышении — герольд)

1-й горожанин

Что он сказал? Король уже в соборе? Идет сюда?

2-й горожанин

Здесь, хоть убей, не слышно. Поверите ль? Я три часа стою, Но с каждым часом новые подходят И норовят, без правил и без чести, Протиснуться на первые места.

1-й горожанин

Да, нечего сказать, хорош обычай, — Ни к возрасту теперь, ни к положенью Весь этот сброд не знает уваженья.

(Протискивается вперед)

Торговка

Послушайте, куда вас прет нечистый? Вы этак мне все юбки оборвете!

1-й горожанин

Ну, тетка, не греши, скажи спасибо, — Когда еще найдешь ты лучший случай Товар лицом народу показать?

(В толпе смех)

Подмастерье

Каким лицом? Небось, у ней двойник!

(В толпе смех)

Торговка

Молчи, щенок. Ты, кажется, забыл, Что тот двойник тебе родня отчасти? Давно ли ты прыщом, мошенник, был У матушки на этой самой части? Эй, говорю, закройся, постыдись, Хоть при честном народе не зудись.