Позднорожденные. Том 3
Шрифт:
Они снова помолчали. Эльтан со страхом вгляделся в ее глаза – не блеснут ли слезы? Но нет, Мелана смотрела на него ободряюще улыбаясь.
Он проклинал свою трусость, но перед ее чистым беззащитным взором ему нужна была вся его решительность, чтобы завести неприятный разговор.
– Меня посетило великое счастье. – сказал он. Мелана опустила глаза.
– Да?..
– Я встретил деву, что хочу назвать госпожой сердца. – отрезал он.
– Это великая радость. – Мелана сказала это так тихо, что ему пришлось напрячь слух.
– Эта дева не ты. – подвел он черту. Мелана
– Не стоит уточнять, кайране. Я поняла это еще в ваш прошлый визит.
Эльтан сжал губы. Упрек все же послышался ему – смутный далекий и горький. Что он не дал ей и шанса. Эльфы ведь не люди, чтобы скреплять союз в день знакомства. По всем законам, он должен был провести в Сигайне годы, десять-двадцать лет. Узнать Мелану, а она узнала бы его. Сделать все, чтобы в ее сердце расцвела любовь, пропитать свою душу ее добродетелями. И тогда, когда они взрастили и обрели чувства, расцвело бы их древо… А он сбежал через два месяца.
– Я прошу у тебя свободы от слова, сказанного Владыкой Сиршаллена.
Мелана подняла на него задумчивый взгляд, и Эльтан похолодел. Она смотрела так, словно вот-вот «нет» сорвется с ее губ. Злое, мстительно «нет», которое он трусливо не сказал ей сбежав.
– Что бы ни говорили нам законы, мы не властны над своим сердцем. – Мелана натянуто улыбнулась. – Ты свободен от слова. Я желаю тебе счастья.
Она повернулась, чтобы уйти.
– Мелана! – позвал он. Она обернулась. Эльтан сам не знал что хотел сказать ей и уже жалел, что окликнул. Не даст ли он ей этим ложных надежд? – Благодарю тебя. И прошу прощения за все горести, что я принес, намеренно или нет.
– Ты принес не горести, кайране. – она нежно улыбнулась ему. Что-то в этой улыбке он не мог разгадать. Тогда она была выше его понимания.
Он поклонился, Мелана ушла.
Эльтан стоял на балконе, а тополя Сигайны шептали ему что-то горькое, безысходное. Мороз прошел по его коже. Лесные духи гневались на него. Он понял, что сломал что-то хрупкое, драгоценное, чему уже никогда не будет возврата. Сломал даже не рассмотрев как следует, словно сорвал ветку сирени, что склонилась от тяжести цветов к его лицу, надеясь порадовать красотой и ароматом.
Эльтан тряхнул головой, но чувство тревоги не ушло. В то время могучий молодой кайране Сиршаллена еще не верил в слова своей многомудрой матери. Она часто говорила о том, что он не понимал, был слишком юн. О шепоте ветра и реках времени, о водоворотах судьбы, в которых так сложно найти правильный путь. О мгновении, что порой решает целую вечность.
Он вдруг со страхом понял, что это было то самое мгновение – водоворот, где случайности и возможности сплетаются в клубок. Тот миг, после которого река жизни меняет русло. Впервые он оказался в нем и правильно ли выбрал?..
Он не любил Мелану. Не любил! И был честен с ней. Значит, выбрал верный путь. Единственно верный. Во Владрире его возвращения ждала прекрасная Шеланна, от взгляда на которую его сердце пело. Но что-то… Отчего ему вдруг стало так страшно как не было никогда за всю жизнь?
Он посмотрел на играющую на ветру листву. Мать говорила, что духи нежатся в ней как в воде озера. Эльтан чуть не спросил
Он вернулся во Владрир и отвез Шеланну уже как свою нареченную в Сиршаллен. И тогда Мать Народа сказала ему роковые слова – жизнь ее будет недолгой. Эльтан не желал этому верить, разгневался так, что чуть не обнажил меч в присутствии матери. Он хотел разрубить это мрачное пророчество, как рубил врагов народа. Отчаянная детская обида глодала его. Не может быть! Он нашел свою суженую, встретил любовь, от которой замирало сердце. И она будет недолгой? Но как? Как это может быть? Почему духи так жестоки к нему? За что? Чем прогневал их? Ему стало казаться, что Мелана и его вина перед ней темным роковым коршуном нависла над всей его судьбой. Эльтан возненавидел ее за мрачное пророчество Матери народа так, словно это синране Сигайны, именно она, злая завистливая соперница, сгубила его счастье на корню.
Мать умоляла его отказаться от скоропалительного решения, вернуть Шеланну домой во Владрир. Вернуть? Разлучиться? Он был опьянен ей. Глаза его не видели ничего кроме ее красоты.
Эльтана больно укололо, что с нареченной не ладил Илларен, первый и самый верный из его перстов. Сильвин также не нашла общих тем для беседы с Шеланной. Его суженая, одинокая и отвергаемая Сиршалленом, бродила по своим покоям и плакала на его плече.
Чем больше ее отвергали, тем непреклоннее становился Эльтан. Они свяжут судьбы, и никто не воспрепятствует их любви. Он, Эльтан Сиршалленский принял решение и отвоевал свое право взять в жены прекраснейшую из дев, что видел свет. Его решение было тверже каменных сторожевых башен.
Годы пока росло их древо, лишь подогрели любовь. Эльтан знал, что ведет себя недостойно и голос внутри говорил, что еще более недостойно по эльфийским законам ведет себя Шеланна, но они разделили ложе задолго до дня союза. А потом он вспоминал мрачное пророчество матери и каждая минута, проведенная без Шеланны, казалась ему потерянной впустую. Ночные песни связали их еще крепче, он впервые познал власть плоти и отдался ей без остатка. Они были молоды, влюблены и безрассудны.
Мрачные предзнаменования канули в годах счастья, забылись и стерлись как облако, набежавшее на солнце на один миг.
Илларен так и не поладил с Шеланной, а после слов: «Посмотри кого она из тебя сделала, Эльтан. Ты стал низок» – они прекратили разговаривать. Эльтан все чаще испытывал злость и сам не понимал на кого злился. Он любил Шеланну. Обожал ее. Не мог насмотреться. А то, что красотами Сиршаллена невеста так и не прониклась и сердце звало ее к морю во Владрир, так что с того. И то что его сестра, прекрасная и добрейшая Сильвин, так и не смогла найти общий язык с Шеланной – это, несомненно, была вина Сильвин, которая, как упрямое дитя все еще попрекала его Меланой. Мать народа была к Шеланне добра, но как к умирающему, что Эльтана выводило из себя до невероятной степени.