Поздняя осень (романы)
Шрифт:
— Я не решилась его беспокоить. Мне и муж не разрешил к нему обращаться. Если бы он узнал, что я вам все рассказала, он бы страшно рассердился. Спасибо вам за сочувствие, но не говорите, пожалуйста, ничего товарищу полковнику, мы сами как-нибудь разберемся! — Она в самом деле перепугалась, когда сообразила, что обычная болтовня двух домохозяек приобретает официальный оттенок и может дойти до командира части.
Кристиана должна была проявить такт и определенное красноречие, чтобы убедить свою новую приятельницу, что она вполне могла бы принять эту помощь.
Дорина
Кристиану навещали и жены других офицеров гарнизона. Большинство из них были домохозяйками. У одних дети были еще слишком малы и требовали постоянного присмотра и заботы, другие не могли найти себе работу в этих своеобразных условиях. Кристиана попала в этот замкнутый мирок как в большую семью: здесь все было общее — и радости, и горести. Личные «секреты» быстро становились общим достоянием. Жизнь любого человека была всем видна…
Перед Кристианой проходили человеческие судьбы в рассказах ее новых соседей, односельчан, подруг. Иногда ей казалось, что она читает книгу или слушает настоящую повесть, как в литературе.
Время шло. Было не так тяжело, как вначале, но и не легко. Она чувствовала, что не может больше не работать, что нужно быть полезной не только в семье, для Илинки и Думитру. Эта мысль мучила ее. После того как она убедила Дорину, что нужно бороться, ее собственные переживания только усилились, она не хотела отказываться от своих планов. Нужно было что-то делать, и как можно быстрее…
Думитру жил своим миром, оставался верен своей страсти к службе. Он жил своей работой, а она себе в этом отказывала…
В последнее время с ней что-то происходило, она не могла теперь принимать как свои те проекты, которые муж перед ней развертывал с таким увлечением. Она не могла сосредоточиться и проявить хотя бы интерес, когда вечером начиналось обсуждение какой-нибудь потрясающей статьи в «Науке и технике» или в «Проблемах военного искусства». Она все чаще ловила себя на том, что мысли ее далеко, а на лице осталась только маска заинтересованности и вежливого внимания.
— Просто не знаю, что со мной, — призналась она наконец Думитру с извиняющейся улыбкой. — Может быть, у меня тоже кризис? Я не могу больше ждать, я хочу пойти на работу. Нужно иметь в жизни какое-то свое дело, которым можно увлечься…
Этот разговор происходил за ужином — единственный случай, когда они могли собраться вместе, все трое. Илинка и Думитру уходили и приходили в разное время, завтракали и обедали врозь.
— Как же так, — решила пошутить Илинка, — а то, чем
Кристиана моментально сообразила, что она выбрала неподходящий момент для своих признаний.
— А по какому праву ты вмешиваешься в разговоры взрослых? — строго спросил Думитру дочь.
— А разве не ты учил меня, что в каждое дело нужно вкладывать душу? — Илинка надулась, чувствуя себя обиженной.
Думитру не обращал больше на нее внимания, как будто вовсе ее не слышал, и обратился к Кристиане:
— Согласен! Я узнаю завтра же, посмотрим, что можно сделать, — обещал он ей. — В городе ведь есть промышленные предприятия, всем им требуется юрисконсульт, — сказал он не то про себя, не то чтобы подбодрить Кристиану.
— Хм! Посмотрю я, с каким удовольствием ты будешь курсировать туда и обратно! — рассмеялась Илинка не без нотки злорадства. — Ты слишком давно не ездила на службу и забыла, как видно, что такое время начала работы и табель. Но на этом морозе твой энтузиазм быстренько испарится! Ты спроси-ка у меня, каково это — ездить в город и обратно.
Думитру с трудом сдержался, чтобы не прикрикнуть на дочь:
— Я уже просил тебя не вмешиваться, когда старшие разговаривают…
Но, взглянув мимолетно на дочь, вдруг заметил, что лицо у нее в синяках и цоцарапано. До сих пор он не обратил на это внимания, потому что вернулся из части поздно и, чтобы не сердить Кристиану своим опозданием, быстренько сбросил форму, умылся и поспешно сел к столу. Чувствуя, однако, что она все еще сердится, он старался не встречаться лишний раз с ней взглядом.
Теперь он мог не спеша всмотреться в разукрашенное таким странным образом лицо Илинки. К счастью, все было не так страшно, как ему показалось вначале, и он успокоился:
— Хм, не могу сказать, что ты прекрасно сегодня выглядишь. Что случилось?
— Ага, хочешь знать, кто меня так разукрасил, — рассмеялась Илинка, она была в хорошем настроении. — Пришлось сегодня избить двоих типчиков в школе, — объяснила она торопливо. — Они, видишь ли, написали перед контрольной на стене химические формулы и думали, что все у них пройдет замечательно! — Она даже сейчас покраснела от возмущения. — Они сидят на последней парте, у окна, конечно, училка не заметила бы, что они списывают. Я просто вынуждена была вмешаться, — объяснила она.
— И это называется она их избила! — Кристиана покачала головой и посмотрела вопросительно на Думитру.
— Конечно, я им всыпала! — Илинка была горда своими подвигами. — Думаешь, нет?
— Бедненькие! Воображаю, как они должны выглядеть, если ты, победительница, вся в синяках и царапинах!
— Ты даже представить себе не можешь, пока не взглянешь! Это, я скажу тебе, кое-что! — гордо объявила Илинка.
— С ней не договоришься, — Кристиана пожала плечами.
— Потому что сама все пустила на самотек, — заметил Думитру.