Поздравляю, ты победил!
Шрифт:
— Муж, Громов Дамир. Ее привезли мои родители несколько часов назад. Мы у вас в клинике наблюдаемся с самого начала беременности, — объясняю.
— А, Громовы! Помню-помню. То-то лицо мне Ваше показалось знакомым, — тетка зачем-то погружается в воспоминания. Злюсь.
— Жена моя где? — рычу уже. — У нее схватки начались несколько часов назад!
— Так, давайте-ка глянем… Угу… угу… — она что-то сначала медленно печатает, потом несколько раз щелкает мышкой. Каждый звук отдается внутри меня словно удар гонга. — Ага, нашла. В седьмой родовой она, четвертый этаж по синей
Бежим с Серым к лифтам. Сука! Оба где-то между этажами, ждать сил нет. Все внутри клокочет, чуйка вопит, что именно сейчас происходит что-то важное. Не сговариваясь, бежим в сторону лестницы, перепрыгивая через ступеньку, буквально за минуту вбегаем на четвертый этаж. Сразу замечаю родителей. Отец нервно вышагивает вдоль стены, мама сидит в кресле у дверей родзала.
И только я делаю шаг в направлении заветной двери, громкий детский крик возвещает о рождении моего сына. И мне плевать, что на этом этаже кто-то еще сейчас, возможно, рожает. Я абсолютно уверен в том, что это голос моего сына. Звериным нутром чую свое!
— Успел… — говорю тихо, боясь спугнуть желанный звук.
— Успел! — радостно вскрикивает мама, заметив меня у лестницы. — Дамир, Тимурчик наш родился!
Мама подбегает ко мне, обнимает, плачет. Никогда не мог выносить мамины слезы, сердце сразу в клочья. Хотелось наказать того, кто стал причиной слез этой родной, хрупкой женщины, что родила и воспитала нас, оболтусов. Но сейчас это слезы радости и они не вызывают ничего, кроме улыбки.
— Поздравляю, — брат хлопает меня по плечу, улыбается от уха до уха своей белозубой улыбкой, — папашка!
— Поздравляю, сын! — ко мне подходит отец, смотрит на меня и с гордостью добавляет: — Теперь ты бессмертен! Теперь в твоем сыне продолжение тебя.
— Бессмертен… — хрипло повторяю. — Бессмертен! — громче и увереннее. — Я бессмертен! — уже кричу и со счастливым смехом кидаюсь обнимать отца. — Хочу к ним.
Отстраняюсь от отца в момент, когда замечаю, что к нам выходит медсестра из родильного зала, где сейчас находятся моя жена и сын.
Дальше все как в тумане. Все действия совершаю на автомате. Ощущение, что реальность ускользает от меня, я словно существую вне пространства и времени. В себя прихожу уже только тогда, когда слышу мурлыкающий голос моей малышки, она нашептывает сыну какие-то милые нежности. А я стою и двинутся с места не могу, завороженный этим зрелищем.
— А я вам папочку вашего привела! — радостно щебечет медсестра, которая помогала мне умыться и переодеться в медицинский халат. — Встречайте!
Ника поднимает на меня растерянный взгляд. Миг и в ее глазах застывают непролитые слезы. Кидаюсь к ней, падаю у родильного кресла на колени и тону… Сначала тону в глазах моего сына. Глядя на него, такого мокрого, сморщенного, но уже вовсю с интересом рассматривающего все вокруг, чувствую, как сердце пропускает удар за ударом.
— Сын… — как в бреду хриплю, не смея отвести от него взгляд. — Привет, родной, — поглаживаю его по маленькой головке, покрытой мягким темным пушком. — Это я, твой папа.
Тимка что-то кряхтит и
Нике помогают приложить нашего сына к груди, вкладывают в его ротик сосок, набухший от скопившегося в груди молока. Он поначалу капризничает, а потом начинает со смаком и смешными звуками, похожими на урчание маленького котенка, причмокивать.
— Он ест, ест, Дамир! — восторженно шепчет Ника, поднимая на меня свои нереально зеленые глаза. И вот тут я снова тону. Тону в глазах своей жены. Моя любимая! Моя нежная. Моя красивая ведьмочка с глазами цвета изумруда.
— Моя Зеленоглазка, — прижимаюсь лбом к ее мокрому лбу, прикрываю веки, вдыхаю родной запах. — Я так тебя люблю, родная моя! Девочка моя любимая.
— Я так рада, что ты успел, — шепчет в ответ и тянется за поцелуем. — Я так боялась без тебя.
— Ты справилась, малышка. Ты только посмотри как круто ты справилась! Ты подарила нам нашего сына. Ты умничка! — наконец, целую свою девочку. Долгожданный вкус любимых губ взрывает все мои рецепторы во рту и запускает волну наслаждения, прошивающую все тело. — Умничка моя!
— Я люблю тебя, Дамир. Очень.
— А я тебя, — хаотично покрываю все ее лицо и хрупкие плечики нежными поцелуями, вкладывая в них все свои чувства: трепет, нежность, любовь и бесконечную благодарность за то, что она когда-то позволила мне завоевать ее. Набравшись смелости, целую макушку Тимки, впервые держа сына за руку и чувствую, что я абсолютно счастлив.
Ника (Три года спустя)
Сегодня третий день рождения Тимура. В гостиной за столом сидят наши близкие родственники и друзья. Во главе стола сидит виновник торжества в шикарном смокинге и разноцветном праздничном колпаке. Шум, разговоры, радостный смех. Кто-то проходит мимо дверей прачечной. Я со страхом замираю.
— Ну же, Зеленоглазка, не могу больше. Сдохну, если не окажусь в тебе.
— Дамир, ты что творишь! — вяло сопротивляюсь, потому что сильные руки и нежные губы моего ненасытного мужа уже активно делают свое дело, а именно методично сводят меня с ума, заставляя забыть о стыде и думать лишь о том, чтобы поскорее получить свою дозу удовольствия. — У нас гостей полный дом! Сын нас ждет, а ты меня тут зажал… Аааах… — с губ срывается чувственный стон, потому что пальцы этого нахала уже проникли под трусики и растирают влагу между припухшими и очень чувствительными от возбуждения складочками.
— Ага… Зажал, — довольно соглашается Дамир.
— И лапаешь… — продолжаю возмущаться, сама же подставляюсь под жаркие поцелуи и выгибаюсь навстречу проникающим в меня пальцам.
— Угу… и лапаю! Сейчас еще и трахну свою сладкую, вкусную, самую красивую и самую охерительно желанную женушку, — прикусывает сосок прямо сквозь ткань платья и белья, срывая очередной постыдный стон. Боже…
— Нас же услышат…
— Похер! На все похер! Но ты все равно будь потише, крикливая моя ведьмочка! — порочно ухмыляется, прижимая меня к стене, подсаживая на свои бедра.