Пожар любви

Хэндленд Лори

– Послушай, я взял эту девушку с собой только потому, что не могу оставить ее здесь одну. Ты же ее видел. Одна она и дня не проживет. А в остальном она не имеет ко мне никакого отношения.

– Значит, ради нее самой, да? В это верится с трудом. А какая в этом выгода для тебя, Колтрейн? Кто она на самом деле? Богатая наследница? Задумал получить за нее выкуп?

– Ты меня совсем не знаешь. Ты ничего не знаешь обо мне. При первой же возможности я оставлю тебя где угодно. И мне совсем не хотелось бы встретиться с тобой в этой жизни еще раз. Но, если я когда-нибудь узнаю, что ты тронул ее хоть

пальцем... – Чарли кивком указал на ручей. – Я приеду за тобой и тогда посмотрим, кто и за что будет платить своей жизнью.

– Ты никогда не избавишься от меня, Колтрейн. До конца твоих дней я буду рядом, позади тебя на шаг, может быть, на два. И в один прекрасный день ты увидишь меня перед собой. Я буду ждать, чтобы, наконец, на чем-нибудь тебя подловить.

Чарли нисколько не сомневался в намерениях рейнджера. Правда жизни состоит в том, что с возрастом даже опытные люди теряют свои лучшие качества. Еще несколько лет он сможет убегать, но в конце концов его обязательно поймают. И если не этот человек, то другой. Наверное, самой судьбой ему предначертано качаться в петле. Отчим частенько говорил ему то же самое. И вот теперь выходило так, что, по крайней мере в одном, этот бездарный мерзавец оказался прав.

Анжелина оставалась у ручья, пока Колтрейн не спустился за ней. До нее доносились обрывки разговора обоих мужчин, но на этот раз ей не удалось расслышать, о чем шла речь.

Когда Чарли подошел к ней сзади, она по резкому скрипу сапог по речной гальке поняла, что на душе у него тяжело. Она чувствовала себя так же.

– Пора ехать, сестра. Я уже погрузил рейнджера на волокушу. Поедем медленно, чтобы его не очень трясло. Мы уже сегодня обязательно доберемся до городка или до какого-нибудь жилья.

– Я не хочу оставлять его одного. Чарли вздохнул:

– Я понимаю. Но не вижу другого выхода. Как только он поправится – снова станет нас преследовать. Нам нужно побыстрее отсюда убраться.

Анжелина нахмурилась и повернулась к нему лицом.

– Рейнджерам запрещено пересекать границу.

– Разве вы не слышали, что он сказал? Он взял отпуск, бросил все дела только для того, чтобы поймать меня. У меня такое предчувствие, что на этот раз он плюнет на все служебные правила рейнджеров.

Анжелина пробормотала нечто такое непристойное, от чего у Чарли глаза полезли на лоб, а рот исказила причудливая гримаса.

– Ну, милая моя, где же вы такому научились? Вы меня просто шокировали.

– Заткнитесь. Все это мне совершенно не нравится. Нисколько.

От ее резких слов Чарли мгновенно отрезвел.

– А вы думаете мне самому нравится, чтобы мой конь тащил за собой этого полицейского, который только и мечтает меня повесить? Может, вам пора перестать препираться со мной насчет того, оставлять его где-нибудь или нет. Возможно, у меня притупились чувства, но я все еще знаю, как надо защищать себя, да и вас, если вы только позволите мне это делать.

Анжелина ответила не сразу. Ее охватили усталость и уныние. И хотя на ее состоянии несомненно сказался и недостаток сна прошлой ночью, она все же не могла понять причину нараставшего в ней отчаяния. Она не испытывала такой печали с того времени, когда ее держали взаперти накануне свадьбы.

Откровения о Чарли, услышанные прошлой

ночью, тяжким грузом легли ей на сердце. Ей никогда не нравилась неопределенность в чувствах. Анжелина относилась к женщинам того типа, которые планируют свою жизнь. И каждый раз, когда намеченное шло вкривь и вкось, когда она теряла контроль над событиями, ей казалось, что весь ее мир пошатнулся. А может быть, все это происходило из-за их постоянных столкновений с Чарли, хотя она понимала, что он изо всех сил старался сделать так, чтобы им обоим повезло. Но, до тех пор, пока ее жизнь не войдет в привычное, доступное ее пониманию русло, она на каждом шагу будет ощущать нарастающее предчувствие катастрофы.

Анжелина медленно пошла вверх по склону к лошадям и к своему пациенту.

– Наверное, вы правы, Чарли, нам, скорее всего, придется его оставить. И все же это противоречит всему, чему меня учили.

– Я знаю. Извините меня.

Анжелина удивленно посмотрела на него. Он не поднимал глаз и шел рядом с нею, уставясь вниз, будто внимательно рассматривал сапоги. Если бы она его совсем не знала, то могла бы подумать, что он и в самом деле просит прощения. Ей всегда казалось, что Чарли относился к ее убеждениям с едва скрытым презрением. Как-то раз он сказал ей, что уважает ее, но она восприняла это лишь как комплимент ее мужеству, а не призванию. А может быть, она ошибалась.

Чарли показался ей таким подавленным, каким она еще никогда его не видела. «Неужели это откровения прошлой ночи так мучают его? И вообще, верю ли я по-настоящему, что Чарли способен на те преступления, в которых его обвиняет рейнджер? Имеет ли значение для моей миссии, виновен он или не виновен?»

Задумавшись, Анжелина оступилась, и Чарли протянул руку, чтобы поддержать ее. Она поблагодарила его рассеянной улыбкой, ибо была занята поисками истины.

Она видела свое предназначение в том, чтобы спасти Чарли от него самого. То обстоятельство, что он убил Клэр или же не убивал ее, не могло отразиться на ее соображениях. Если только Чарли действительно убил Клэр, он тем более нуждается в спасении. Анжелина не верила, что он когда-нибудь сможет нанести ей вред или даже причинить боль. Но даже если и так, то оставит ли она, несмотря на это, выполнение своей миссии?

« Нет! »

Этот ответ был ей так же ясен, как яркий солнечный свет, немилосердно лившийся на ее непокрытую голову.

Они поднялись на верхушку холма, и Анжелина отошла от Чарли, направившись проведать пациента. Увидев ее, рейнджер улыбнулся и она ответила ему улыбкой. Он разместился на наскоро сооруженной волокуше, привязанной к лошади Анжелины. Поперек его ног лежало одеяло, прикрывая распухшую больную ногу, на которую еще нельзя было натянуть даже разрезанную по шву штанину.