Пожар любви
Шрифт:
Анжелина провела по губам тыльной стороной ладони.
– Там что-нибудь осталось? – спросила она.
– Здесь? – Он поднял бутылку. Когда она кивнула, он передал ей бутылку. – Глоток или два.
– И то хорошо. – Она взяла в рот немного жгучей жидкости и стала полоскать его, чтобы отделаться от привкуса крови.
– Где вы этому научились, сестра?
Голос Чарли – мягкий и в то же время немного грубоватый – застал ее врасплох, когда она поднимала бутылку для последнего глотка. Она пожала плечами и опустила руку.
– Там, откуда я родом, на змею можно натолкнуться
– И ваш отец позволял вам это? Ее глаза округлились от удивления.
– Отец заставлял меня. В первый раз я, не переставая плакала, пока делала это, помогая одному из наших работников на ранчо. Я помню, как страшно боялась, что могу случайно проглотить яд и умереть. А отец стоял надо мной и заставлял, заставлял, заставлял.
– Ублюдок, – пробормотал Чарли.
Хотя внутренне Анжелина могла бы и согласиться с ним, ее задела сама грубость, и она поджала губы, но ответила честно:
– Мой отец был прав. Мне все равно следовало знать, как это делается. А чтобы убедиться в том, что я все запомнила правильно, ни разу не ошиблась и не причинила вреда себе, он и стоял надо мной, пока я училась. Я не согласна с отцом по многим вопросам, но в данном случае он настаивал вполне справедливо. Что случилось бы с мистером Уинстоном, если б я не знала, что именно следует делать или не смогла бы сделать это правильно?
Чарли не ответил, только подошел к ней и приложил широкую и шершавую ладонь к ее щеке. От неожиданности и удивления Анжелина замерла.
– Что-то в вас есть такое, сестра, чего я еще не знаю. Полуженщина, полуребенок, немножко монахиня, немного медицинская сестра. Черт, вы меня привели в такое замешательство, что я не пойму даже, где юг, а где север.
– Но я вовсе и не собиралась сбивать вас с толку, – прошептала она, со страхом ожидая, когда он уберет руку с ее щеки, и боясь, что он не станет ее отнимать. Никто в жизни, кроме ее матери, не дотрагивался до нее так ласково, как он. И это ощущение ласки казалось ей совсем другим – не лучше и не хуже, – просто другим. Анжелина страстно желала, чтобы это не прекращалось. Вопреки своей воле, почти инстинктивно она потерлась щекой об его ладонь и осторожным движением подняла руку и дотронулась до его лица.
Вдруг Чарли резко отстранился от нее, пробормотав проклятие. Она продолжала стоять с поднятой рукой, глядя, как он удаляется, даже не обернувшись. Он остановился у реки, уставившись в глубь воды. Его поза выдавала внутреннюю напряженность. Анжелина медленно опустила руку.
– Вам бы не следовало так делать, Анжелина.
Его голос эхом пронесся в ночной тишине. Где-то вдали завыл койот – долгим и мрачным воем, как нельзя более в этот момент соответствовавшим душевной боли Анжелины.
– Не делать чего?
– Смотреть на меня так, будто вы заглядываете мне в душу. Слишком черно у меня там, сестра. Вы же не хотите заглядывать в нее, сестра. Вы потеряетесь там, потеряетесь навсегда, как это случилось со мной.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Анжелину
После той удручающей оценки, которую он дал состоянию своей души, Чарли отказался продолжать разговор на эту тему. Вместо этого он предложил затащить рейнджера и все его пожитки на холм, чтобы всем вместе устроиться там на ночлег. Оставаться у воды не имело смысла, ибо нежданный и нежелательный путник ночью мог захотеть напоить своего коня. Чарли напомнил ей, что за ним охотятся и другие, кто не прочь получить за его голову вознаграждение.
Бормотание раздалось снова, на этот раз более громкое, хотя и неразборчивое. Анжелина села. Ее пациента сильно трясло, он застонал.
– Я о нем позабочусь. – Голос Чарли донесся до нее из темноты через мерцающие язычки огня. – Вы и так сделали немало.
– Нет, пожалуй, я все-таки взгляну на него. Хотя, если у него жар, то мне понадобится и ваша помощь.
Чарли издал низкий звук, похожий на мычание, но Анжелина приняла его за недовольное согласие. Она встала и направилась к своему пациенту, лежавшему всего в полутора метрах от нее. Склонившись над ним, она потрогала его лоб.
« Слишком горячий » .
– Клэр? – пробормотал Уинстон. – Это ты?
– Нет, к сожалению. Я Анжелина Рейес. – Успокаивающим движением она отвела с его лица прядь волос – наполовину белокурых, наполовину каштановых. – Не волнуйтесь, я о вас позабочусь.
– Как жарко... – проговорил он хрипло. – Хочешь, искупаемся в речке нагишом, как мы привыкли?
Анжелина подавила улыбку. «Не могла ли эта воображаемая Клэр быть женой рейнджера?»
– Нет, мне не хочется, мистер Уинстон. А вот вам купание определенно пошло бы на пользу.
Она подняла глаза. Чарли тоже подошел к ним и теперь стоял по другую сторону от рейнджера. Черты его красивого лица кривились в мрачной гримасе.
– Что такое? – спросила она.
– Он не очень почтителен к вам.
– Как будто вы слышали, почтительно он говорил или нет. Он же в забытьи. Помогите мне раздеть его и отнести в речку. Прохладная вода собьет жар.
И она принялась расстегивать рубашку больного.
– Ни за что, сестра!
Удивленная категорическим отказом, Анжелина подняла глаза на решительное лицо Чарли.
– Что вы хотите сказать? Мне нужна ваша помощь. Я же не смогу одна донести его до воды. Он для меня слишком тяжел.
– Я же не сказал, что не отнесу его к ручью. Но вам не придется его раздевать, сестра. Вы уже сделали для него все, что могли. Отойдите в сторонку, я раздену его сам.
Она вздохнула и стала расстегивать рубашку рейнджера дальше.
– За свою жизнь мне приходилось ухаживать за многими больными, Чарли. Раздевать больных мужчин мне приходилось бессчетное число раз.