Пожар сердца
Шрифт:
– Пока жив, не забуду этого дня!
– Подумать только, нашего Тага искупал какой-то городской хлыщ!
– Вот услышат про это остальные ребята!
– Да они нам не поверят!
Джек пожал множество рук и направился к ждавшему его экипажу. Доун гордо шагала рядом, взяв мужа под руку. За ними шли Иствики, потрясенные увиденным.
– Ты сильно промок? – спросила Доун.
– На
Он надел фрак, галстук, шляпу и башмаки. Маленький мальчик подошел забрать сапоги лесоруба. Наконец Иствики и Макхью уселись в экипаж и поехали дальше.
Вечером, лежа в постели гостиничного номера, Джек сказал:
– Знаешь, дорогая, сегодняшний случай послужил мне уроком.
– То есть?
– Совет директоров настаивал на переносе нашего головного офиса в Нью-Йорк, и я всерьез обдумывал это предложение. В конце концов, это деловой центр мира. К тому же мне казалось, что Питеру и Люси будет лучше расти в большом городе, а не в захолустье, как мы с тобой. Я даже обсудил этот вопрос с Джоном Иствиком. Его компания уже начала строительство нового здания.
Доун приподнялась в постели, опершись на локоть, и с любопытством взглянула на мужа.
– Каким же образом сегодняшний день изменил твое решение?
– Просто я понял, что Нью-Йорк сегодня, наверное, в первый и последний раз видел соревнования по бирлингу. Живя здесь, мы многого бы лишились: аппетитного дымка из лагерной столовой, который проникает в окно спальни перед рассветом, металлического звука, призывающего к еде, пения поваренка: «Бобы в тарелках на столе, а солнце над болотом. Эй, лежебока-дровосек, вставай, пора работать!» Мы бы не слышали грохота весеннего лесосплава. Черт возьми, сегодня эти парни из Мэна назвали меня пижоном! Если я останусь в Нью-Йорке, то и впрямь очень скоро превращусь в обыкновенного городского франта. Я не желаю такой участи ни себе, ни моему сыну. Я родился лесорубом и умру им. А ты что скажешь?
Доун нагнулась и поцеловала мужа.
– Я скажу, что ты самый лучший мужчина на свете. А сейчас докажи мне, милый, что тебя не зря прозвали Лесным Быком. Проиллюстрируй свои способности.
– Проиллюстрировать? Черт! Сколько бы слов я ни выучил, ты всегда раскопаешь еще какое-нибудь,
Он заключил жену в объятия и припал поцелуем к ее губам. Тем временем его руки стягивали с нее ночную рубашку вниз по плечам, обнажая грудь. Она сомкнула руки у него на затылке и уткнулась лицом в ложбинку под шеей.
Желание Доун нарастало, и она неслась на крыльях блаженства все выше и выше, к самым небесам.
…Так что теперь, Сара и Деннис, мы вернулись на свое родное болото и живем здесь счастливо. Механизация и промышленная революция изменили лесорубов, но не изменили нас. Как говорит Джек, можно увезти мальчика из леса, но лес навсегда останется в нем. После весеннего лесосплава на деревьях по берегам Сагино уже не висят сапоги со стальными шипами, но кое-кто из старожилов уверяет, что по ночам, когда над рекой сияет полная луна, а вода прибывает, можно увидеть призраки погибших сплавщиков, плывущих верхом на бревнах, как они делали в былые времена.
На этом заканчиваю свое письмо. До свидания, дорогие Деннис и Сара. Приветы вам от всех нас.
С любовью. Доун.
Когда она запечатывала конверт, Джек и Питер вернулись с лесозаготовительного участка и остановились в музыкальной комнате послушать, как Люси упражняется на пианино.
– Что ты играешь, малышка?
– Моцарта. Тебе нравится, папа?
– Очень мило, но мы с Питом любим музыку попроще. Верно, сын?
– Верно, папа. Что скажешь, Люси?
Доун улыбнулась, когда ее дочка резко перешла от Моцарта к разудалой песенке из злачных салунов Сагино. Ее чистый, как колокольчик, голосок затянул любимую балладу отца:
О да, ты точно лесоруб,А не бездельник и нахал.Ты, как заправский лесоруб,Свой кофе пальцем помешал.