Пожар страсти
Шрифт:
– Сожалею, мэм, но я тут ни при чем. – Женщина произнесла это извиняющимся тоном, а удивление на ее лице сменилось любопытством и недоброжелательством. Наверное, она подумала: «Так вот эта отсутствующая мать. Что-то с ней не в порядке».
– Но Джеральд должен был дать нам знать, – продолжала Францина.
– О, он пытался, мэм. Я слышала, хозяин говорил, что звонил вам сегодня утром домой, но вы не ответили.
– Конечно, не ответили, потому что были на пути в аэропорт. Сейчас дьявольски жарко. Мы утомлены путешествием, и моя дочь чувствует себя не очень хорошо. Можем мы войти в дом и попить воды?
– Мне
– Вам также не велено позволить кому-то упасть замертво у ваших дверей! Входи, Гиацинта!
Когда дверь открылась и они вошли, Францина величественно сказала:
– Весьма вам благодарны. Мы посидим здесь несколько минут, а вы принесите нам, пожалуйста, воды. Не беспокойтесь, мы у вас ничего не украдем.
В комнату долетал морской бриз. Высокие окна выходили на террасу. Под огромным деревом – у них во Флориде растут банановые деревья? – стоял большой круглый ящик с песком, а на траве валялись игрушки. По другую сторону зала стоял светло-желтый обеденный стол с хрустальными канделябрами. А под лестницей – коляска для куклы и розовый трехколесный велосипед. «Значит, Эмма подросла по крайней мере на полтора дюйма, – подумала Гиацинта, – и ей, должно быть, здесь не скучно».
Женщина принесла воду на серебряном подносе и нерешительно остановилась. Чувства Гиацинты были сейчас так обострены, что она замечала все.
– А почему они в такой спешке уехали? – спросила Францина.
– Леди, которая их пригласила, это Черри – вы знаете Черри с телевидения? С удлиненными рыжими глазами? Она поет с Руб-а-Дуб?
– Слышала это имя, – ответила Францина.
– Так вот, она подруга доктора. Она иногда приезжает сюда, когда не в Калифорнии. То есть приходит в дом, я хочу сказать. – Женщина явно гордилась тем, что располагает важной информацией. – По-моему, доктор оперировал ей лицо. И она не единственная его знаменитая пациентка. Я могла бы назвать… хоть и не работаю в его офисе, но когда здесь собирается компания и прислуживаешь за столом, то волей-неволей много чего услышишь!
«Это сон, все это сон, – подумала Гиацинта. – Этот дом. Джеральд. Младший – «Мы назовем его Джерри». Его веселые глаза. Эмма… Маленькая, настороженная Францина. Розовое платье, что лежит в коробке в отеле. Этот помпезный стол в углу. Морской бриз, который дует мне в лицо. Все сон…»
Францина спросила, когда дети вернутся домой.
– Поздно вечером в воскресенье. Чтобы успеть в понедельник утром в школу.
Она поинтересовалась, счастливы ли дети.
– О да, мэм, да! Отец без ума от них. И няня тоже. Ее зовут миссис О’Мэлли. Но здесь она просто няня. Она уже выдала своих внуков замуж. Вы только посмотрите на игрушки наверху – вполне можно открывать собственный магазин. А еще один доктор – они его называют «дядя Арни», – так он как Санта-Клаус. Приходя сюда, он берет их с собой кататься на лошадях. Отец купил пони для Джерри, а сейчас, когда Эмма немного подросла, купил на прошлой неделе и ей. Да что там, у этих детей есть все! Только захотят чего-то – и сразу получают! Удивительно, что они не испорченные. Хотите взглянуть на их комнаты, мэм?
Вопрос был обращен к Францине, однако Гиацинта покачала головой.
Но Францина поспешила сказать:
– Я хотела бы их увидеть.
– А
Францина бросила на Гиацинту тревожный взгляд и встала. Гиацинта тоже поднялась.
– Как мне сказать, кто был у нас? Как ваши имена?
– Скажите, что здесь были мать детей и их бабушка и что мы хотим получить объяснение. Спасибо большое. Всего вам доброго.
– Объяснение, – повторила уже в такси Францина. – Тебе не кажется, что мы не получим его? Как ты себя чувствуешь? Ты не упадешь в обморок и не совершишь какой-нибудь безумной выходки?
– Это не поможет. Нет, просто я ошеломлена, только и всего.
Уже стемнело. Из окна машины была видна вьющаяся лента дороги с мигающими огнями. Все появлялось, мелькало и исчезало. Разговор возобновился, когда подъезжали к отелю.
– Еще никогда в жизни я не была в такой ярости, – призналась Францина. – Что мы будем делать?
– Полетим домой, полагаю.
– Улететь ни с чем, проведя здесь шесть часов?
– У меня нет ни малейшего желания фаршировать завтра индейку в отеле. А у тебя?
– Нет. Ах, Гиацинта, если бы ты поговорила со мной! Я, как слепая, бреду по незнакомой стране, не зная языка, и страшно устала от всего этого. Такой день, как сегодня, уносит десять лет жизни.
– Я не просила тебя сюда приезжать. Ты сама этого хотела.
– Ну ладно, ладно. Сейчас не время для споров. Пусть нам принесут чего-нибудь поесть в номер. Давай поедим и все обсудим.
«Странно, что человек, испытавший подобное потрясение, способен чувствовать голод, – подумала Гиацинта, – но, похоже, организм хочет жить, даже если этого не хочет мозг. И все-таки, конечно же, мой мозг хочет жить. Он только не знает как». И, отодвинув пустую тарелку, Гиацинта посмотрела на ночное небо за окном, где звезды плыли среди серебристо-серых облаков. «Все это мог бы великолепно написать Тернер, – размышляла она, вспоминая его бледные закаты и туманы. – Сколько же красоты, сколько цвета и жизни под бездонным, таинственным небом, и только человек оскверняет ее».
Гиацинту вернул к действительности голос Францины:
– Ты всегда ездила к бабушке, чтобы спросить у нее совета. Почему же не советуешься со мной сейчас? Как по-твоему, что я чувствую?
– Пожалуйста, не обижайся. Я ни у кого не намерена спрашивать совета. Если в этом возникнет необходимость, ты будешь первой, к кому я обращусь.
– Это выше моего понимания, Гиацинта. Я не собиралась поднимать этот вопрос в течение праздника, так как надеялась провести его радостно с Джерри и Эммой. Но сейчас, когда все испорчено, я хотела бы высказать свои мысли.
– Высказывай.
– Я в полном отчаянии. Признаюсь, когда я обратилась в еще одно место за профессиональным советом, то получила тот же самый ответ: ваша дочь – взрослая женщина, и если существует нечто такое, о чем она не хочет говорить, оставьте ее в покое.
– Очень хороший совет.
– Нет. Это равносильно утверждению, что, скажем, она взрослая, ей шестьдесят, восемьдесят или двадцать лет и, стало быть, она имеет право принять яд или спрыгнуть с моста в воду, если того хочет. Не расспрашивайте ее. Не останавливайте.