Пожарский 1
Шрифт:
– А ты, Стеша, и впрямь как докторша. Молодец. Зайдём и купим.
– И лечилок ещё. А то у меня всего две осталось.
– Ну, значит, ещё два захода – и домой.
НОВЫЕ ЛИЦА
В прихожей нас ждал несколько встревоженный Пахом.
– Живы-здоровы?.. Я уж думал, случилось что!
– Мы тренировались, – сурово ответила Стеша. – Дмитрий Михалыч принял тяжёлое лекарство, и немножко не в духе, ты к нему не лезь.
– Эвона как! А управляющий как же? Или до завтра отправить?
– А он тут уж? – я
– А как же! Велено ж было к пяти, вот пришёл, в садике сидит.
– Один? Говорили ж, их несколько будет.
– А их и пришло несколько. Четверо. Только трое как увидели, в каком виде дом да сад, так и свинтили. А этот сидит.
– Ну, пошли поговорим. А ты, Стеша, иди отдыхай, завтра у нас с тобой ещё один тяжёлый день.
– Помогала хоть? – негромко спросил Пахом, когда внучка степенно удалилась по коридору.
– А как же! Сперва, правда, испугалась, ревела даже. А когда поняла, что я после лечилки подскочу да побегу, вполне освоилась, – мы вышли в садик. – Где этот-то... соискатель?
– А вон, в беседке ждёт.
Сквозь плети вьюнка виднелась склонённая над столом голова.
– Пишет, что ли?
– Есть такое. Сперва просился по дому пройтись, теперь вот строчит, цельна тетрадка у него, час уж пишет.
Хм.
Заслышав наши шаги, кандидат в управляющие подскочил и вытянулся во фрунт:
– Добрый вечер, ваша светлость!
Мужик среднего роста, лет около сорока, сложения плотного, волос тёмно-русый. Что мне оказалось по душе – аккуратная квадратная борода. С подозрением я, всё же, к босым лицам отношусь.
– Добрый. Да не тянись так. Садись, – мы с Пахомом устроились за тем же столом, напротив. – Чего писал-то?
– Обратите внимание: список первоначальных наиважнейших мероприятий. Дом в чрезвычайно сложном состоянии, следует срочно произвести ряд работ во избежание дальнейшего обветшания.
– Та-ак.
– Далее, список необходимых сотрудников, в первой колонке – постоянные, во второй – временные. Потребное для поддержания хозяйства оборудование...
– Дай-ка, – я взял тетрадку, полистал, показывая дядьке развороты. Посмотрел на него вопросительно. Пахом кивнул. Я вернул тетрадь и спросил: – Как зовут?
– Лапшин, Фёдор Ильич.
– Фёдор, значит. На кого до сих пор работал?
– Извольте, – Фёдор протянул лист, исписанный до половины. – Все мои должности, начиная с помощника приказчика, с четырнадцати лет. Далее – помощник управляющего поместьем. Последняя – управляющий городским особняком купцов Прилучиных в Омске. Имею также соответствующий диплом, окончил вечерний институт.
– А чего в столицу потянуло? Или платили плохо?
– Платили достойно, по шестисот рублей в месяц, тут я не жаловался. Тут дело семейное вышло. Супруга моя – она весьма неплохой врач по... женскому направлению – получила приглашение на хорошую должность в
– Детей сколько?
– Двое, мальчики, восьми и шести лет.
– Понимаешь, что селить семью пока негде?
– За это вы не беспокойтесь, на первое время их приютили родственники.
– М-хм, – я повернулся к дядьке: – Что, Пахом, почём нынче в столице управляющим платят?
Дядька огладил бороду:
– На бирже сказали: от пяти сотен до восьми, если дом большой, солидный.
– Будем считать себя солидными, – я сплёл пальцы шалашиком. – Но сперва хотелось бы посмотреть, каков ты, Фёдор, в деле. До конца августа у нас две недели осталось. Двести пятьдесят рублей на этот период тебе кладу. Да на сентябрь пятьсот. Однако если к концу сентября фасад дома, мои покои и первый этаж приобретут достойный жилой вид, выплачу такого же размера премию. В деньгах можешь себя не ограничивать, людей для работ нанимать в любых количествах, главное, чтоб сделано было хорошо. Если работой останусь доволен, с октября подниму жалованье до восьмисот. Премиальные по ситуации. Как тебе такое предложение?
В глазах управляющего словно зажглись лампочки и закрутились колёсики вычислительных машинок.
– Весьма щедрое предложение, ваша светлость!
– Тогда по рукам!
Я протянул руку, и Фёдор торжественно её пожал.
Я думал, что на этом всё, но Пахом внезапно вытащил какие-то бумаги, они начали заполнять договора и расписки, привлекая меня время от времени для подписи.
Эк, потомки, как у вас заморочно-то всё...
Меня снова начало мутить, да ещё голова заболела. И тут явился мой мелкий любопытный ангел.
– Стеша! Притащи-ка бутылёк из тех лечилок, что мы с тобой на завтра купили.
Она обернулась пулей, привычным жестом распечатала крышечку и сочувственно спросила:
– Плохо?
– Ужас как. Тяжёлое снадобье оказалось.
– Я вам ещё тогда принесу, вдруг ночью накатит?
– Тащи!
Пахом подсунул мне последний лист. Подписал.
– Всё, ужинать не буду, худо мне. Отлежусь. А ты, Фёдор, пройди со мной, денег тебе выдам на первое время.
САМОБИЧЕВАНИЕ
Да, иначе как самобичеванием предстоящий день я назвать никак не мог. Предвкушая побочные эффекты от укола, я постарался поесть с утра. Эк вчера мне дурно было, даже сны с девицами не снились, мда.
Ушли мы сегодня довольно рано, первым делом завернули в аптеку, аптекарша мне поставила укол, за что я её порадовал ещё одной трёхрублёвой бумажкой. Потом подзарядился – и во вчерашний павильон. И умирать от перенапряжения!
Настроение у меня, честно сказать, было так себе, пока перед самым обедом, на исходе припасённых сорока лечилок, моя измерительная плитка не показала вдруг рост! Пропускная способность каналов выросла на единицу!