Пожарский 2
Шрифт:
На пятачке в полусотне метров от въезда в город толклась всё та же толпа, на сей раз отягощённая узлами и котомками. Кое-кто с детьми, пара — вообще с грудными на руках. Возмущаясь на ограничение в свободе, сердито орал кошак.
— Даже куры, глянь, в клетушках, — заметил Кузьма. — И корова!
— На этакую толпу скудноватое хозяйство, — критически отозвался Фёдор.
— Ну так, понятное дело, другим важным заняты, до коров ли тут!
— Федя, спроси, все явились? — в конце концов, для чего я управляющего с собой таскаю?
— Все явились? — строго обернулся Фёдор к тонкоусому приказчику.
— Так точно, сударь, как было приказано!
Ответ
«Кузьма, поджигай!»
Кузя сорвался вперёд огненным мечом, метнулся в сторону, очерчивая городишко во внешнему контуру гудящим пламенем. Вскоре он вернулся и остановился рядом, всё также в образе меча. Из травы неслышно вынырнули бронзовые волки, уселись рядом, глядя на разгорающееся пламя. Потихоньку начали подвывать бабы.
Я снова включил энергетическую раскачку, только на сей раз морозные полосы ложились на окружающие стену травы, а в город летел жар. 'Кузя, прогони ещё кружочек. Хаарта возьми, пусть покажет, наверняка в траве душегубцев сколько-то разбросано. Сразу в огонь кидай, незачем нам трупы гниющие по полям да дурное зверьё приваживать.
«Сделаю».
Кузьмы не было минут пятнадцать. Пламя успело подняться густым, ревущим занавесом.
— Федя, мы с Кузьмой отлучимся ненадолго. Волков оставляю в помощь. Думаю, гореть ещё часа два будет, успеем вернуться, — я открыл портал и шагнул в тибетскую ночь.
Глянцево-чёрные силуэты гор чётко вырисовывались на фоне сплошь усыпанного звёздами неба. На низенькой скамеечке рядом с каменной хижиной, возле которой я оставил его восемьсот двадцать девять лет назад, сидел Цинь Шихуанди, седой, как лунь, но всё такой же сухощавый и подтянутый.
— Здравствуй, Ди Мит Ри, я рад, что ты успел.
— Никак, помирать собрался? — я осторожно пожал протянутую руку.
— Не так быстро! — хитро прищурился Цинь. — Однако, я намерен закончить свои земные дела и наведаться в гости к лунному зайцу. Говорят, он готовит неплохое снадобье бессмертия. Хочу сам убедиться, так ли оно хорошо, как его расхваливают, — старый император негромко засмеялся. — Расскажи мне, что привело тебя. Я давно не слышал новости…
Больше часа сидели мы за чаем и разговаривали. Я пересказал Циню свою историю, и он счёл её удивительной, не хуже своей.
— Что же, идём, — он поднялся и прихватил свой посох (подозреваю, что больше ради солидности, чем для опоры). — Твоё предложение весьма удачно для меня. Я хотел освободить моих людей от тягостного ожидания, но боялся, что без цели и водительства они растеряются и начнут совершать необдуманные поступки. Миссия по защите тебя, твоих людей и твоей земли будет моим последним приказом для них и оплатой моего долга для тебя.
И мы отправились в гробницу Цинь Шихуанди, где он оживил своих воинов и сказал им проникновенную речь, от которой у многих суровых бойцов текли слёзы по терракотовым щекам. Это тоже было для меня некоторой неожиданностью — то, что воины остались глиняными.
— Они слишком долго были под властью заклинания. Потребуется время — год, два или даже три, пока они постепенно вернутся к своей человеческой сущности, — пояснил император. — С другой стороны, им не понадобится изыскивать себе пропитание, они не захотят спать и не замёрзнут. Возможно, кто-то из них даже не захочет возвращаться к своей истинной природе, но с правильным течением вещей придётся смириться.
«Учитывая, что земли в уделе позаброшены и требуют разработки заново, люди и лошади, которых год не надо кормить — это настоящий подарок!» — одобрил Кузя, и я был с ним согласен.
А император тем временем снова настроил своё кольцо и спустился вниз, к своим людям.
— Ди Мит Ри, я понимаю, что ты сейчас не сможешь удерживать портал для
Оставшиеся ожидать нас у Радогостя люди были немало удивлены появлением меня в сопровождении престарелого кхитайца в белоснежных одеждах. Император же немного походил вокруг, осмотрелся, одобрил «наведение порядка» в виде догорающего городища и поставил большой, золотисто сияющий портал, из которого один за другим начали выходить воины. Каждого Цинь Шихуанди лично благословлял, прикладывая руку с кольцом к голове (даже лошади не избегли этой участи) — зато теперь вся армия могла говорить по-русски (или для начала хотя бы понимать).
Больше часа продолжалось движение, они шли и шли, люди, и лошади, и под конец внезапно даже группа акробатов. Напоследок Цинь запечатал портал, толкнул ещё одну краткую речь, превыспренне поименовав меня славным братом Великого Сына Неба (то есть себя) — и ушёл в своё небесное странствие, поднявшсь по лунному лучу. Очень впечатляюще, надо сказать.
На обитателей бывшего Радогостя действо произвело потрясающее впечатление. Приказчик, до того очевидно судорожно пытавшийся угадать, как вести себя, чтобы не вызвать мой сиюминутный гнев и оправдаться перед прежними хозяевами, перестал метаться и выказывал полнейшее подобострастие.
— Фёдор!
— Да, ваша светлость? — управляющий при виде свалившейся на нас армии изрядно приободрился.
— Берёшь с собой три тысячи пехоты, — я указал на командиров-тысячников, — и колесницы. Бабам вели в повозки сесть, да и остальным тоже. Двигайте до Засечина, дом проверить, разместиться на ночь — строго под охраной! Если к утру не явлюсь — усадьбу вычистить, за сотню метров до въезда в город поставить виселицу, тех главарей, что в схроне прятались, повесить в назидание. Жильцов переписать подворно и поголовно. Ещё тысяча воинов остаётся здесь. Им следует дождаться, покуда пепелище не остынет, чтобы можно было заходить без повреждения себе, недогорелое в кучу собрать и дожечь. Что не горит — в яму закопать, камни ровным слоем рассыпать. Инструмент, Фёдор, отправь им. По дворам пройти собрать, но чтоб к утру был, потом вернёте. Остальным — следовать за мной.
Представляю, в каком обалдении окажутся мутноватые жители Засечина, когда к ним посреди ночи начнут ломиться терракотовые воины с требованием выдать лопаты и прочие заступы. Да и хрен бы с ними. Мне ещё выяснить предстоит, на законных ли основаниях их дворы построены — кто живёт, чем занимается, кто разрешил?
А пока я ехал раскатать в блин Стлище.
ТОРГОВЦЫ ДУРНЫМ ЗЕЛЬЕМ
Что характерно, на перекрёстке возле глумливого камня нас уже ждали. А вот кого не ждали — семь тысяч глиняных солдат. Тут, между прочим, сразу надо пояснить, что из-за какой-то сложносочинённой кхитайской магии, свойства у воинов императора Цинь Шихуанди очень сильно отличались от свойств обычного глиняного горшка. Это, в общем-то, сразу следовало из того, что горшок гнуться не может, а эти — могли. Также как могли терпеть холод и жару в пределах гораздо больших, чем человек. Могли, как я убедился, двигаться почти наравне с автомобилем — мне лишь слегка пришлось скорость сбавить. И самое для меня сейчас главное: терракотовые бойцы могли принимать удары и пули практически безболезненно, замедляя и пропуская их сквозь себя, после чего целостность тела восстанавливалась в первоначальном виде. Не даром император сказал, что кое-кто может и не захотеть превращаться обратно в человека — это ж какое ультимативное превосходство! Думаю, мощный магический удар или сброшенная сверху скала и могла бы уничтожить кхитайского воина, но не простые пули.