Пожиратель душ
Шрифт:
А может, это просто очередной обман, затеянный теми противными бесхвостыми?
Но молодой бесхвостый самец склонялся все ниже и ниже к нему. И Волк видел короткую шерсть у него на голове — она была гораздо короче, чем у Большого Бесхвостого Брата, — но видел он и обожаемое плоское лицо, и ясные волчьи глаза…
Душа его была смущена. Он понюхал протянутую к нему лишенную шерсти переднюю лапу бесхвостого. Лапа действительнонемного пахла Большим Братом — но Волк все же не был уверен. Может, ему
На всякий случай Волк предупреждающе зарычал, и Торак отдернул руку.
— Он тебя не узнает, — обреченно сказала Ренн.
Торак стиснул кулаки.
— Ничего, узнает! — Он не мог отвести глаз от этой мерзкой грязной норы. Пожиратели Душ еще заплатят за это! И даже если на это уйдет вся его жизнь, он не оставит их в покое. Он станет охотиться на них; он загонит их, как дичь, и заставит заплатить за то, что они сделали с его Волком!
— Сколько у нас еще есть времени? — спросила Ренн, возвращая его к реальной действительности. — И где сейчас Пожиратели Душ?
Торак покачал головой:
— Мы сейчас довольно далеко от каменного леса, оттуда нас не услышать; сейчас, судя по тому, что говорила Сешру, они отдыхают. Вряд ли они придут сюда до… ну, скажем, до завтра, когда, вновь собравшись с силами, все-таки откроют ту Дверь. Но это только моя догадка.
Ренн мрачно кивнула и сказала:
— Одно мне, по крайней мере, совершенно ясно. Далеко нам с больным Волком не уйти. Ему нужна еда и лечение. И поскорее.
Развязав свой мешочек с припасами, она достала кусок тюленьего жира и бросила в яму. Волк проглотил его не жуя.
— Хорошо, что ты догадалась принести поесть, — сказал Торак.
— Сейчас, погоди. У меня есть для него и кое-что еще, — быстро пробормотала Ренн и, вытащив из ямы берестяную плошку, высыпала в нее горсть каких-то маленьких темных шариков из своего мешочка. Потом снова опустила плошку в яму, и черный нос Волка задергался. Он с трудом поднялся и старательно обнюхал темные шарики. — Это сушеная брусника, — пояснила Ренн.
И Торак впервые за много дней широко улыбнулся. Потом снова посмотрел на Волка, и улыбка его погасла.
— Он ведь поправится? Да?
Он видел, как Ренн старается ободряюще улыбнуться ему в ответ.
— Но… Ренн, — запинаясь, пробормотал он, — не может же все это быть настолько плохо!
Она взяла плюющийся смолой факел и посветила в нору.
— Ты только посмотри на его хвост!
Волк свирепо прорычал: «Держись подальше!»
Торак присмотрелся и похолодел. Конец лохматого серебристого волчьего хвоста весь слипся от высохшей крови; но не вид крови наполнил ужасом его душу, а покрытая слизью зеленовато-черная плоть, которая пятнами просвечивала сквозь шерсть. И от нее явственно несло гнйлью.
— Да, это она, черная гниль! — горестно покивала
— Но, может, когда мы вытащим Волка наружу, на снег, ему станет лучше?
— Нет, Торак, нет. Эту болезнь нужно остановить прямо сейчас, иначе будет поздно!
Он понимал, что она имеет в виду, но боялся произнести это вслух.
— Но ведь должно же быть какое-то средство! Ну, что еще можно для него сделать? В конце концов, ты ведь и колдовать немного умеешь, да?
— Если бы такое средство было, неужели ты думаешь, я бы немедленно им не воспользовалась? Торак, эта штука его убивает! Да ты и сам прекрасно это понимаешь! — Ренн посмотрела ему прямо в глаза. — Есть только один выход: нам придется отрубить ему кончик хвоста.
— Ты же знаешь, что я права, — помолчав, сказала Ренн, но поняла, что Торак ее не слушает.
Она с ужасом оглянулась через плечо, но, к счастью, нигде не заметила никаких признаков Пожирателей Душ и снова повернулась к Тораку.
— Ты мне доверяешь? — спросила она.
— Что? — Казалось, он только что очнулся.
— Ты мне доверяешь?
— Ну конечно, доверяю!
— В таком случае ты должен понимать, что я права! А теперь скажи это все ему. Скажи Волку, ЧТО нам придется сделать, потому что иначе он умрет.
Некоторое время Торак колебался; потом медленно подполз к краю ямы, свесился вниз и тихо заговорил по-волчьи.
Волк поднял голову и предупреждающе зарычал. К ужасу Ренн, Торак не обращал на это никакого внимания и продолжал висеть на краю ямы, не сводя с Волка уверенного и нежного взгляда.
Шерсть у Волка на загривке встала дыбом, уши были плотно прижаты к голове.
Внезапно он прыгнул, щелкнув в воздухе зубами на расстоянии ладони от лица Торака. Лязг волчьих зубов эхом разнесся по всей пещере.
Но Торак опустил голову еще ниже и понюхал черные губы Волка.
Волк, продолжая рычать, смотрел на Торака грозно потемневшими глазами.
И Торак, отпрянув от него, встал на ноги и уныло сказал Ренн:
— Нет, он меня не понимает!
— Но почему?
— Я… я не умею, не знаю, как все это сказать по-волчьи! Как объяснить ему, что только это может ему помочь. Ведь в языке волков нет будущего времени.
— Как жаль! — вздохнула Ренн.
И медленно вытащила из-за пояса топорик; тот самый топорик, который, как она была уверена — а подобные предчувствия и прежде порой посещали ее, — непременно понадобится ей в пещере.
— Возьми.
Торак не ответил. Он молча смотрел на топор.
— Мы… отрубим только самый кончик, — сказала Ренн. — Не длиннее твоего большого пальца. — Она нервно сглотнула. — Торак, ты должен это сделать! Он ведь твой брат!