Пожиратель Империй. Часть 1

Розин Юрий

— Не торопись с этим. Поторопишься — погибнешь зазря. Продолжай двигаться вперёд по пути, что ты выбрал.

Я наклонился вперёд, пристально глядя в глаза Зеурлора. Эти его слова о пути определённо не были совпадением, почему-то я это знал.

— Кто ты чёрт побери такой?

— Ты знаешь, как умирают Руйгу? — вместо ответа спросил высший пикси.

— Знаю, что один Руйгу может захватить мир другого, если его убьёт.

— Да, это правда. Война между Руйгу сильно отличается от войн между людьми или Майигу, но итог тот же.

Победитель получает всё, чем владел проигравший. Но я говорю не о последствиях. Я имею в виду, что происходит с самим Руйгу?

— Смерть? Смерть — это смерть, даже для богов, разве нет?

— Руйгу становится Законом своего мира, сливает свою мировую ауру с реальностью. Думаешь, такое существо может просто умереть?

— Ты же сам спросил про смерть! Прекращай эту игру в загадки!

— Извини, — безэмоционально вздохнул Зеурлор. — Я хотел, чтобы ты задумался об этом повнимательнее. Руйгу — это Закон мира. Когда умирает Закон, умирает и мир. Когда Руйгу захватывает чужой мир и убивает его владельца, он может заменить его Закон на свой. Изначальный хозяин в таком случае лишается статуса Руйгу, и только тогда может по-настоящему умереть. И мир остаётся цел уже с новым хозяином. Но в таком случае умирает уже не Руйгу. Как тогда может умереть Руйгу?

— Майигу бессмертны, а Руйгу и подавно. Да и убить Руйгу может только другой Руйгу. Как можно?.. — я замер на полуслове. — Да ладно. Боги тоже сводят счёты с жизнью?

— Очень редко, но бывает, — кивнул Зеурлор. — Однако, так как в случае такой смерти Руйгу остаётся Законом своего мира, происходят две вещи. Первая: мир разрушается, разбивается на мириады осколков, и хотя продолжает жить, эта жизнь в корне отличается от того, что к чему привыкли ты или я. И вторая: Руйгу постигает та же участь. Он перестаёт существовать, а его тело, душа и Закон дробятся на крошечные частички, разлетающиеся по мирозданию.

— Ты — одна из таких частичек? — наконец до меня дошло.

— Не я сам, но она есть во мне. Частичка Руйгу, обладавшего Законом провидения. А кандалы, что надеты на мне, не в силах заблокировать силу Закона.

Я хотел что-то сказать, но за первым осознанием пришлось второе.

— А может такая частичка попасть в человека?

— Конечно. Ты про твою спутницу, девушку? Всё правильно, в ней, как и во мне, кусочек Закона провидения. Не такой большой, как во мне, поэтому она не осознаёт происхождение своей силы, но достаточный, чтобы дать ей долголетие и способности.

Получается, если Лой собиралась рассказать мне о моей гибели, то в её видении она присутствовала при этом? Впрочем, ладно, как не хотел знать деталей тогда, так и не хочу сейчас.

— Тайна раскрыта спустя почти сорок лет, — хмыкнул я. — Надо же. Кто бы мог подумать. А как это вообще работает? Вы с Лой правда видите будущее, и оно обязательно сбывается?

— Волнуешься о свободе выбора? Зря. Провидение — это не точные пророчества. Я не столько вижу будущее,

сколько понимаю, какие мои действия как повлияют на дальнейшие события. Я понял, что, если ничего не сделаю, то через пару лет Пампонгомб запытает меня до смерти. И также понял, что нужно сделать, если я хочу этого избежать. Но я не вижу чужое, не связанное со мной будущее. И не могу сказать, к чему приведут чужие решения.

— Для воровства, должно быть, незаменимая способность.

— Не то слово, — на этот раз и он не удержался от улыбки. — Но даже она не помогла мне пробраться в сокровищницу Семургдалиона. И вот я здесь.

— А что насчёт судьбы? Я встретил одного Майигу, обладающего Сущностью судьбы. И его предсказания относительно меня, того, что я буду делать, того, что произойдёт, и как будто бы даже того, что я буду говорить, оказались до мурашек точны.

— Наверняка не скажу, — пожал плечаи Зеурлор. — Все Дары и Сущности уникальны, и судьба для одного может означать совсем иное для другого. Однако насчёт того, что предопределённости не существует, я уверен. Могу предположить, что он видит вероятности тех или иных событий, и понимает, что надо сделать, чтобы эти вероятности понизить или повысить. Буду прав, если предположу, что для того, чтобы добиться настолько идеальной точности он начал готовиться сильно заранее?

— За несколько тысяч лет, если я правильно понял. До сих пор не понимаю, как это в принципе возможно.

— Ну, значит скорее всего я прав. Он не знал наверняка, что произойдёт, но устроил всё так, что вероятности ожидаемых им исходов приближались к ста процентам. К счастью, а может и к сожалению, но мы все — хозяева своих судеб.

— Это обнадёживает, — хмыкнул я.

— Я рад, если для тебя это действительно так. А теперь ты что-то узнать о сокровищнице Семургдалиона?

— Нет, не сейчас, — покачал я головой, изменив мнение в ходе нашего диалога. Если у него была та же сила, что и у Лой, это могло мне очень помочь. — О сокровищнице ещё успеется. Лучше скажи, есть ли у тебя для меня какой-нибудь совет по поводу нынешней ситуации? На первый взгляд всё идёт неплохо, Йирро собирает свою старую гвардию. Волки обещали подписаться, если я сумею их как-то впечатлить, а тут, надеюсь, за мной не заржавеет. Да и Пампонгомб, как ты сам видел, обещал подключиться, если я выживу. Но когда всё идёт так гладко, я каждый раз подозреваю какой-то подвох, и каждый раз это оборачивается каким-то катастрофическим дерьмом.

— Я не могу видеть твоё будущее.

— Я понял. Но советы Лой всегда были очень дельными. Вот я и подумал, что ты тоже можешь чем-то полезным разродиться.

— Понятно. Что же, могу сказать тебе только одно. Если ты хочешь добиться реального успеха, то ты должен умереть.

Умер я через четыре дня.

Конец Первой Части.

Nota bene