Пожиратель Кланов
Шрифт:
Мана, использованная для приказа, начала утекать из моего тела с огромной скоростью, превышающей темпы притока энергии из крови Тизена. И я отчётливо ощутил: если мана в моём теле кончится до того, как приказ будет исполнен, то на подкормку этого приказа пойдёт уже энергия моего организма.
При этом остановить отданный приказ я уже был не в состоянии, и наверняка сдох в итоге, если бы не то, что свою работу приказ всё-таки делал. Я ощутил, как восстанавливаются повреждённые огнём органы, и, что куда важнее, как выдавливается из организма чуждая, жаркая, полная необузданного пламени мана. Именно
Когда я смог разлепить веки, то увидел всего в полуметре над собой могучий и толстый, как бочонок, бок Тизена, в светлой чешуе на котором зияла кровавая рана. Именно из неё на меня и текла кровь бога, кровь, которой не хватало для того, чтобы я смог восстановиться и выжить.
Подняв руки, я схватился дрожащими пальцами за края раны и, подтянувшись, впился в плоть огромного змея зубами. Бог вздрогнул, но ничего не сделал, позволив мне жрать его живьём.
И это помогло. Концентрация маны в мясе была выше, чем в крови. И после того, как я откусил и проглотил несколько кусков, скорость, с которой мана утекала на исполнение приказа, выровнялась с темпами её поглощения.
Спустя несколько минут я почувствовал, что вся мана Вирго была изгнана из моего тела, а тело почти полностью восстановлено. В ту же секунду Тизен извернулся всем телом, сбрасывая меня обратно на землю.
— Довольно. Ты и так получил больше, чем я собирался тебе дать.
— Спасибо за это, — улыбнулся я, вставая и собирая с лица и шеи оставшиеся капельки божественной крови.
— Помни об обещании, которое дал.
— Помню-помню. Не переживайте. А теперь, пожалуйста, объясните то, что хотели.
— Хорошо, — змей свернулся клубком, положив свои головы на кольца тела. — Для начала, хочу, чтобы ты понял, кто мы такие…
* * *
Люди называли Тизена, Вирго, Тхалсу и прочих богами, но это было верно лишь отчасти. Даже Палем, бог войны, несмотря на то, что был во много сотен раз сильнее трёхголового змея, не мог называться божеством в “правильном” смысле слова.
Истинным богом можно было стать, лишь заполучив в каком-то мире абсолютную власть, возвысившись над всеми остальными и став неоспоримым правителем. Только тогда от самой вселенной сущность, достигшая подобного уровня, получит титул бога и соответствующую силу.
Однако одной только силой этого было никак не добиться. Даже если представить, что какой-нибудь человек достигнет условной сотой ступени и сможет одним взмахом сжигать целые страны, богом ему стать не получится.
Чтобы получить возможность стать истинным богом, нужно было для начала завладеть, вот неожиданность, божественностью. Это была не какая-то энергия по типу маны или межмировой силы. Скорее божественность можно было считать озарением или, как её назвал сам Тизен, Даром.
Возможность управления огнём, молниями, деревьями или становиться физически сильнее во множество раз — это и был Дар, он же божественность. С Даром Тизен, Вирго и Палем были кем-то вроде кандидатов в истинные боги. А без Дара они все были просто монстрами. Да, довольно сильными, даже невероятно
Для того, чтобы обрести божественность, требовались три главных условия.
Первое и самое очевидное: нельзя было находиться под покровительством другого бога. Пользуясь чужим Даром, свой получить было невозможно.
Второе, также довольно простое в концепции, но уже куда сложнее исполнимое: нужно было обладать довольно внушительной силой. Монстр вроде трёхголового змея в теории мог стать богом, а вот обычный кролик — очевидно, нет.
Вкупе с первым условием это уже создавало значительную проблему. Ведь самый простой и в большинстве случаев единственный способ, которым существо могло получить силу — это присягнуть на верность богу и получить от него частичку Дара. Однако, очевидно, это было не невозможно, иначе в Тейе каждый год не рождались бы новые боги.
Однако было ещё и третье, самое сложное и противоречивое условие.
Допустим, некое существо сумело стать достаточно сильным без покровительства других богов. Но что дальше? Откуда оно должно было взять тот самый Дар? Ответ был крайне неочевиден. Чтобы обрести Дар, существо должно было принести жертву.
С одной стороны, это было даже логично. Чтобы что-то получить, нужно было сначала что-то отдать, привет Дяде Фёдору. Но с другой стороны, это было максимально странно.
В качестве жертвы можно было использовать что угодно. Хоть яблоко, хоть своего ребёнка, хоть самого себя. Но если жертва оказывалась недостаточной, или не удовлетворяла определённым условиям, то принёсшее её существо ждала смерть.
То, по каким это работало принципам и кто именно определял, какая жертва катит, а какая — не катит, Тизен не знал. Просто некие вселенские законы. Такое себе объяснение, но да ладно.
Однако было одно условие, насчёт которого трёхглавый змей был уверен на сто процентов. То самое “существо”, желающее стать богом, не должно было быть человеком. Как бы это ни было прискорбно, людям, по крайней мере в Тейе, была уготована судьба слуг, какими бы сильными они не были.
А дальше начиналось самое интересное.
Я не присягал на верность ни одному из богов. То, что часть поглотителя во мне была создана с помощью силы Палема, в данном случае не считалось. Выбор бога-покровителя должен был быть сознательным, и его уже нельзя было изменить, пока бог оставался жив.
У меня был способ стать сильнее, намного сильнее, чем я был сейчас, без покровительства богов.
И, наконец, я уже не был на сто процентов человеком. Иначе Вирго, просто появившись передо мной, получил бы наказание от самого мирового порядка, а Тизен не смог бы общаться со мной так свободно.
Да, на какую-то долю человеком я оставался. Трёхголовый змей в этом был полностью уверен. Но этого, а также предыдущих двух условий, могло оказаться достаточно, чтобы я смог обмануть систему этого мира и стать самым настоящим богом.
Да, это должно было произойти ещё очень нескоро. По словам Тизена, я не должен был даже думать о подобном, пока не заполучу силу эквивалентную человеческой пятой ступени. Но сама перспектива уже захватывала дух.
Однако меня во всём этом интересовал один вопрос.