Пожиратель V

Губернатор под шум аплодисментов перерезал красную ленточку и старался улыбаться во весь свой губернаторский рот. Он не мог не стараться — со всех сторон его снимали различные видео- и фотокамеры. Кресло под Коростылёвым шаталось уже основательно, шансы победить на выборах уменьшались с каждым днём, но на публике Андрей Андреевич должен был выглядеть так, будто он полностью контролирует ситуацию. И он старался.

Я тоже улыбался. Только мне для этого не нужно было прикладывать никаких усилий — губы сами расплывались в улыбке. Мы это сделали. И пусть это лишь начало, пусть впереди ещё море трудностей, но первый этап пройден.

Со

дня моего возвращения в Екатеринбург после победы на турнире в Монте-Карло прошло два месяца. Да какой там прошло — пролетело! Но как же много мы успели за это время сделать: получили кредит в банке у Гришиного отца; вернули на завод почти половину сотрудников; расконсервировали и проверили оборудование в большей части цехов и полностью подготовили завод к полноценной работе.

Помимо всего прочего, мы модернизировали заводской медпункт. И эта часть подготовки завода к работе радовала меня больше всего, так как медпунктом занималась Настя, которая ради этого вернулась из Челябинска. И, возможно, наш завод был единственным предприятием если не в стране, то как минимум в Екатеринбурге, где в медпункте на постоянной основе трудился сильный лекарь. Понятно, что со временем, когда мы наберём полный штат, Насте не придётся торчать сутками на заводе, и она сможет заниматься обычной лекарской деятельностью, но сейчас она проводила на заводе кучу времени. И, разумеется, меня это не могло не радовать.

А ещё мы немного изменили название завода. И это произошло, можно сказать, случайно. Как-то вечером за ужином отец сокрушался, что страна без сильной руки всё сильнее падает в пропасть, что без императора нам никак, и особенно его расстраивало, что за какие-то полгода люди стали забывать, каким прекрасным монархом был Михаил. И я не то чтобы в шутку — скорее, просто не задумываясь, подкинул отцу мысль, что можно назвать наш завод в честь имени Михаила, чтобы таким образом проявить уважение к последнему, на данный момент российскому императору.

Странно, но в этом мире традиции называть заводы и фабрики в честь кого-либо не было. Как-то не прижилась. Но отцу эта идея понравилась, и он за неё ухватился. Да так крепко, что чуть ли не на следующий день отправился в Москву.

Не знаю, как у него это получилось, но отец смог встретиться с наследниками почившего императора Михаила и взять у них разрешение на то, чтобы назвать именем Михаила Романова наш завод. Заодно он рассказал им о наших планах создать благотворительный фонд имени императора Михаила, и на это они тоже дали добро. И даже пообещали в будущем, если этот фонд запустит действительно достойные проекты, поучаствовать в их реализации.

В общем, отец вернулся из Москвы окрылённый и с официальным разрешением на бумаге за подписями наследников, после чего мы подали документы на перерегистрацию в связи с изменением названия завода. Пока это всё было ещё в процессе, но мы уже называли его: Императорский Екатеринбургский оружейный завод имени императора Михаила Третьего. А мне каждый раз, когда я слышал это новое пафосное название, невольно хотелось ещё добавить: ордена Трудового Красного Знамени.

Ещё за прошедшее время Румянцев при помощи бывшего начальника отдела сбыта Марка Рудольфовича Белкина смог выйти на министерство обороны и провести переговоры о государственном заказе. И всё шло к тому, что мы должны были этот заказ получить. Пусть для начала небольшой, но нам нужно было хотя бы с чего-то начать. Потому что на одной лишь продукции двойного назначения, кредит не отобьёшь. Тем более в условиях, когда в стране кризис, и люди не особо охотно тратят деньги.

А госзаказ — он всегда госзаказ, и

даже при больших сокращениях оборонного бюджета, суммы там крутились немалые. И мы просто обязаны были попытаться отщипнуть от этих сумм хоть какой-то кусочек. С таким-то заводом и его славной историей у нас на это имелись неплохие шансы. Договор, можно сказать, уже находился на стадии подписания, и для заключения договора требовалось лишь показать, что завод снова заработал и может выпустить продукцию хорошего качества. А чтобы он заработал, его надо было открыть.

Да, именно открыть! Я решил не просто запустить завод, а провести полноценную церемонию открытия. Нам нужен был пиар, мы должны были заявить о себе. Ещё с прошлой жизни я уяснил простую вещь: много рекламы не бывает! Поэтому мы пригласили на открытие все региональные средства массовой информации и даже местных корреспондентов центральных каналов. Некоторым телевизионщикам и газетчикам — самым лучшим я даже дал денег. Чтобы наверняка пришли и гарантированно выдали сюжет или статью.

Мы даже пригласили представителей из министерства обороны и пообещали оплатить им проезд, но они, к сожалению, ответили, что не смогут приехать. Как ни старался Марк Рудольфович хоть кого-нибудь оттуда вытянуть — ничего не вышло.

Зато я смог договориться с губернатором. Тот сначала наотрез отказался, но потом, когда я рассказал, сколько на открытии будет прессы, и напомнил Коростылёву, какая в СМИ идёт кампания по его дискредитации, Андрей Андреевич решил, что засветиться лишний раз перед журналистами будет нелишним. А ещё выступить и рассказать, какой он хороший и как он активно поддерживает производство в родном городе. Главное — чтобы никто не спросил, как именно он его поддерживает.

Ну и, разумеется, мы предоставили губернатору право торжественно перерезать красную ленточку. И он это сделал. После чего передал большие позолоченные ножницы моему отцу, и тот, как владелец завода, сделал второй разрез. Ну а потом сразу же заиграла музыка, отца и присоединившегося к нему Румянцева принялись поздравлять коллеги, а Коростылёва окружили журналисты.

Я подождал, пока губернатор ответит на вопросы, после чего вызвался проводить его до машины — Андрей Андреевич ещё накануне предупредил, что сразу же после разрезания ленточки должен будет уехать.

— Спасибо, что позвали, Игорь! — сказал Коростылёв, пока мы с ним шли к машине. — Неплохо получилось. И прессы, действительно, понаехало достаточно.

— Мы работали над этим, Андрей Андреевич, — заметил я. — Самым сложным в этом всё было — пробиться к вам.

Губернатор усмехнулся, достал из кармана визитную карточку, протянул мне и произнёс:

— Если что-то важное, звони сразу мне. Но только если действительно важное!

— Понимаю, — ответил я, забирая визитку из рук губернатора. — По пустякам беспокоить не буду.

Мы перекинулись ещё парой фраз, дошли до машины, и губернатор, погрузившись в неё, уехал. А я пошёл слушать речь отца — она была следующим пунктом нашей программы.

Батя не разочаровал, вот что мог, то мог — говорил красиво, душевно, так, что даже я чуть не прослезился от нахлынувших эмоций во время слов о том, как важно поддерживать обороноспособность Родины. Впрочем, по-другому отец просто не мог сказать, так как говорил от души и искренне верил в то, что говорит. Ну и, разумеется, он не мог пройти мимо императора. Михаилу Романову отец посвятил чуть ли не половину своей речи: похвалился, что завод теперь будет носить имя бывшего императора, призвал всех не опозорить это имя, а после задвинул большой блок о важной роли государя императора в жизни Российского государства.