Пожиратель V
Шрифт:
Пока отец с мамой за завтраком обсуждали завод и телевидение, я прокручивал в голове свой вчерашний разговор с Артуром. Я и вчера всю вторую половину дня о нём думал, и сейчас не мог выбросить его из головы. Выбросишь тут. Возможность поговорить с Петей Сибирским и задать ему вопросы, от ответов на которые, возможно, зависело моё будущее — это не то, от чего можно отмахнуться и забыть до поры. Мысли об этом теперь будут преследовать меня до того момента, пока я не посмотрю в глаза этого гада и не задам ему первый вопрос.
Было немного странно, что он, по словам Артура, скрывался
Но так или иначе, это всё было очень странно. Как и решение Артура поймать и допросить Петю со мной, а не с коллегами. Впрочем, Артур был единственным, кому я сейчас мог доверять — он заслужил эту привилегию, чуть не погибнув, защищая меня в Монте-Карло. И раз уж он идёт на такой шаг, значит, по-другому не получается. Да и мне, если уж на то пошло, от этого только польза. Да, придётся напрячься, но зато я получу ответы хотя бы на часть тех вопросов, что так меня волнуют.
Но это всё будет потом, а сейчас всё же надо если не полностью выбросить мысли о Пете Сибирском из головы, то хотя бы отодвинуть их на второй план, оставив на первом завод. Открытие — это хорошо, но заказов пока не было, и эту проблему стоило решить как можно быстрее.
Приехав на завод, я первым делом прочитал отчёт Оксаны о вчерашнем мероприятии, с подробным указанием всех приехавших на открытие завода СМИ. Просмотрел статьи об открытии в двух местных газетах: вечерней и утренней, нашёл их очень даже неплохими и лишний раз подумал о том, что не сошёлся клином свет на телеканале. Особенно вечёрка порадовала, там разместили прямо на первой странице огромную фотографию губернатора, перерезающего красную ленточку. Но это было неудивительно — редактор «Вечернего Екатеринбурга» приходился Коростылёву каким-то дальним родственником.
Не успел я закончить чтение заметки, как пришёл Румянцев. Уже по одному лишь внешнему виду улыбающегося Ярослава Даниловича можно было предположить, что он пришёл сказать что-то хорошее.
— Отличные новости, Игорь! — подтвердил мои предположения Румянцев. — Марку звонили из министерства. Контракт на производство стволов для шестидюймовой гаубицы подпишут уже сегодня-завтра. Он уже всеми согласован, остались сущие формальности. Но там есть один важный пункт: мы должны сначала выдать небольшую первую партию, её проверят, и если всё будет нормально, то будем отрабатывать весь контракт.
— Ну у нас же будет всё нормально? — на всякий случай уточнил я.
— Ну а что нам может помешать?
У меня от этих слов аж в груди что-то ёкнуло. В прошлой моей жизни обычно все форс-мажоры случались после того, как кто-нибудь уверенно заявлял что-то вроде: «А что может случиться?». Я аж невольно поёжился.
— Помешать нам может всё что угодно, Ярослав Данилович, — заметил я. — Но будем надеяться, что не помешает. К какому сроку должна быть готова первая партия стволов?
— В течение месяца со дня подписания
— Комиссия? — удивился я. — Через неделю?
— Да, это вторая новость, которую сообщил Марк. Но не переживай, там приедет свой человек, Марк обещал помочь его встретить. Особо ничего проверяться не будет, но этот человек должен будет написать в отчёте, что завод уже приступил к выполнению контракта. И чтобы он это написал, мы должны продемонстрировать ему первые стволы. Но ты не переживай, всё под контролем. Буквально завтра — послезавтра привезут ствольные заготовки, и мы приступим к производству.
— А они точно поступят?
— Конечно, у Егора Леонидовича всё под контролем.
Мы обсудили ещё несколько текущих вопросов, после чего Румянцев ушёл. Я тоже не стал задерживаться в кабинете, а отправился в медпункт.
— Господин директор с внезапной проверкой? — хитро прищурившись, спросила Настя, заметив, что я пришёл.
— Не директор, а менеджер по работе с общественностью, — возразил я и, заметив удивление в глазах Насти, исправился: — Заместитель директора по работе с общественностью!
Никак не получалось у меня при обсуждении бизнеса избавиться от непринятых в этом мире англицизмов. Да и самого слова «бизнес» в русском языке здесь не было — не заимствовали.
— То есть, мне ты не начальник? — уточнила Настя.
— Нет, конечно, — ответил я и, обняв, поцеловал свою девушку. — Ведь я противник служебных романов. Если бы я был твоим начальником, как бы я тогда пригласил тебя сегодня вечером в ресторан?
— Но ты и не пригласил.
— Пока не пригласил! Но собираюсь это сделать. Как ты смотришь на то, чтобы отметить открытие нашего завода, скажем, в ресторане «Прованс»? А то вчера не до того было, а отметить надо — всё же серьёзное событие.
— Положительно смотрю, — ответила Настя. — Во сколько?
— Да можно сразу после работы поехать, — предложил я.
— Вот так в лекарском халате?
— Намёк понял, заедем к тебе домой, чтобы ты переоделась.
В «Прованс» мы приехали к восьми часам вечера. Роман высадил нас с Настей у самого входа и поехал на парковку. Я бы с удовольствием отпустил водителя домой, а по окончании ужина поймал такси, но, к сожалению, не мог себе этого позволить. Расслабляться было нельзя — безопасность превыше всего.
Едва мы с Настей вошли в здание, у нас приняли верхнюю одежду, и милая девушка-хостес повела нас на второй этаж, к нашему столику. Не успели мы сесть, как подбежал официант и расплылся в такой широкой улыбке, что я ещё до начал ужина захотел дать ему хорошие чаевые.
В прошлый раз нам с Орешкиным не удалось нормально поужинать в этом ресторане, но названия блюд я запомнил, поэтому словно завсегдатай попросил принести мне салат «Нисуаз», каштановый суп, фуа-гра, сырное ассорти и оливки. Настя повела себя так, как я в прошлый раз, и сказала, что ей всё то же, что и мне. Ну а на вопрос официанта о спиртном я ответил почти как Орешкин во время нашего прошлого визита: