Пожиратель женщин (Сборник)
Шрифт:
— Не надо с ней так грубо обращаться, мне это не нравится..
— Она всегда психует перед' началом крупных операций.
Макнамара улыбнулся Патриции с видом заговорщика, а у той уже все лицо было мокро от слез, и, прежде чем выйти, бросил:
— Напрасно вы себя доводите до такого состояния... Никакой опасности нет, и, вообще, мы еще увидимся, крошка!
Все прошло как по-писаному. Малькольм-контрабан-дист услышал, как его окликнули:
— Эй, кузен!
Он оглянулся и увидел вчерашнего моряка, который, стоя на пороге кафе,
— Я ушел с судна пораньше... Зайдем выпьем?
— Если угостите!
Тот заржал:
— Вот окаянный шотландец! Пошли!.
Они сели у стойки бара, облокотились и завели разговор о старых добрых временах; Потом, в точности как вчера, моряк ненадолго испарился и объявился снова со свертком в руках, положив его затем на стойку рядом с Макнамарой. Они чокнулись, выпили и разошлись по сторонам. Шотландец как ни в чем не бывало прихватил лежащий рядом сверток. Снаружи спокойно подкарауливал его выход Девит. Он пошел за ним следом, но на достаточном расстоянии, чтобы не привлекать внимания.
На углу Шефтсбери-авеню все тот же полицейский регулировал движение. Он заулыбался при виде Макнамары, который к нему подошел и объявил:
— Сегодня без волынки!
— И вы правильно поступили, сэр!
Расположенный к шуткам полисмен показал пальцем на сверток, который нес Малькольм.
— Ваше лакомство, сэр?
— Люблю сладости.
Пока шла эта коротенькая беседд, Девит обливался холодным потом. Это ж надо так изгаляться, чтобы совать цод нос бобби черт знает сколько героина! Он облегченно вздохнул, только когда шотландец отошел от полисмена и направился по Дин-стрнт.
— Программа меняется, Макнамара.
— А?
— Дункэн вас не предупредил из предосторожности... Мы едем на Хаунслоу, к одному типу, где наш склад. Джек ждет нас там.
— А как мы туда поедем?
— Не суетитесь. Все. предусмотрено.
В эту минуту к краю тротуара подъехала машина, и шофер, подмигнув, бросил Девиту:
— Вот это точность, а, Питер?
— О’кэй, Джим... — Девит предложил шотландцу сесть в машину и сел рядом с ним. — Поехали, Джим, и по-быстрому, только без нарушений! Сейчас не время привлекать к себе внимание шпиков.
Машина тронулась и покатила на запад, а Девит не открывал больше рта. После Чисвика они поехали вдоль Темзы напротив Кью Гардена, а там уже съехали с лондонской дороги и въехали в Сион-парк. И вдруг Питер ткнул дулом пистолета в бок Макнамаре. Тот удивился:
— Что это на вас наехало?
— На меня? Ничего. Это с вами кое-что стрясется, если вы мне не отдадите сверток. Замедли, Джим.
Шотландец никак не мог врубиться.
— Но ведь Дункэн мне сказал...
— Да плевать на Дункэна, Ну-ка, живо, поторопись, или я стреляю.
— Патриция...
— Не берите ее в голову! Дункэн никогда бы ее не отпустил! Ты мне отдаешь сверток, или я его отберу сам у твоего трупа?
— Неужели вы посмеете?
— Неужели нет! Так и быть,
— Да? Вот странно, ведь вы мне тоже не очень нравитесь... Вы мне напоминаете Брайана Макконата... Он тоже однажды попытался кое-что у меня забрать, то, что ему не принадлежит.
— Ну и что?
— А то...
И вдруг, выпучив глаза, шотландец заорал в ужасе:
— Осторожно, грузовик!
Он, конечно, разобрался в характере своего противника. Девит попался в ловушку и на секунду отвлекся. Этого было достаточно, чтобы получить апперкот слева в нижнюю челюсть, которая затрещала от удара, й он тут же потерял сознание. Шофер, еще не пришедший в себя от ложной тревоги, устроенной его пассажиром, вдруг почувствовал холод от дула пистолета на своем затылке. Он заблеял от страха:
— Что... что происходит?
— Просто на вашем месте, сэр, я бы вернулся в «Гавайские пальмы». Если шпики нас остановят по дороге, а у нас в машине сверток с наркотиками, меня отправят в тюрьму так на много лет, что я предпочту умереть, но до этого успею убить вас. Ясно?
— Ясно. А можно у вас спросить: вы случайно не нервный, сэр?
— Ни в коем случае.
— Вот это хорошо! А то ведь на курок так легко нажать...
После ухода Макнамары и Девита Дункэн практически не раскрыл рта. Он довольствовался тем, что предупредил Патрицию:
— Вы попытались предостеречь вашего шотландца, дорогая, а значит, предать меня. Вы понимаете, что такую инициативу я отнюдь не могу одобрить. В наказание вы поприсутствуете при смерти вашего Тарзана из Томинтоула... и ставлю вас в известность, что, если вы поднимете крик, он окажется на том свете еще быстрее. Не обессудьте, дорогая, ведь он — воплощение героя какого-нибудь романа, этот ваш, так сказать, возлюбленный!
Затем воцарилось молчание. Давящее молчание, во время которого мисс Поттер тщетно пыталась придумать, как предупредить Малькольма о грозящей опасности. Но она не знала, с какой стороны к этому подойти, тем более что этот большой простофиля отказывался верить в плохое. «Мы еще увидимся, крошка...» Это и все, что он умел произносить. Увы, нет, он ее именно не увидит, эту крошку!
Дункэн курил, не спуская глаз с циферблата часов. Он начал нервничать, когда подошло время возвращения, а когда оно уже прошло, забегал по кабинету. Через полчаса — ведь он не знал, что Девит предложил прогуляться Малькольму, — он взорвался:
— Наколол! Он меня наколол! Клянусь вам, Патриция, я его достану из-под земли, он у меня долго будет плакать кровавыми слезами!
— Вы о ком говорите?
— О ком? О Макнамаре, разумеется! О ком, по-вашему, я должен говорить?
— О Девите!
— Почему это о нем?
—Потому что он способен убить Малькольма и завладеть свертком.
— Он никогда не посмеет.
— Не заблуждайтесь, Джек. Он мне предложил, что сделает это, если я соглашусь с ним бежать.
Дункэн посмотрел на нее недоверчиво: