Пожиратели душ
Шрифт:
– И расскажешь мне о том, что узнал?
Он помедлил. Зачем непременно говорить правду? Можно просто ответить «да», как она хочет.
– Скажу, что смогу, – пообещал он. Ровно столько, чем он как магистр сочтет нужным поделиться.
Он протянул ей руку. Продетый в кольцо шелковый шарф, смятый Рамирусом в кулаке при появлении страшных созданий, теперь расправлялся, как крылья только что появившейся на свет бабочки.
– Я не могу вернуть тебе это сейчас. Настоящий перстень находится за тысячу миль отсюда, там же,
– Сохрани его, – попросила она. – Вдруг ты мне снова понадобишься. Или… – в ее светлых глазах сверкнул огонек, – или я тебе.
– Надеюсь, этого никогда не случится, Заступница. Ради нас обоих надеюсь.
Ему следовало предупредить ее еще кое о чем. Но она опять приложила руку к животу, и лицо ее осветилось – она думала о будущем сыне, таком же, как любимый ее Андован. Увидев это, Рамирус промолчал. Пусть насладится мгновением. Не станет он добавлять к ее страхам новые.
Пока в этом нет нужды – будем надеяться, что такая нужда и впредь не настанет.
Глава 27
В башне без дверей на простом дубовом столе лежало тело.
– Где ее нашли?
Женщина несколько дней пробыла в реке. Лицо съели рыбы, нескольких пальцев недоставало. Синее платье из плотного шелка уцелело, только золотой позумент у ворота был оторван, и в дырах копошились крохотные рачки.
Колдовской саван сдерживал запах – без этого в комнате нельзя было бы оставаться.
– На реке, в нескольких милях выше города. Один из моих людей услышал об этом и привез труп сюда. Платье – то самое, что было на ней в тот вечер, – сказал Тирстан.
Синий шелк, испачканный грязью и кровью, все же сохранил свой первоначальный цвет.
– Драгоценности, надо думать, похищены?
– Можно не сомневаться. Хорошо, что воры не закопали ее, чтобы скрыть следы.
– Точно ли это… как ее там звали… Сидера? – спросил магистр Канет.
– Никаких живых следов в теле не осталось, – пожал плечами Тирстан. – Платье, похоже, ее – по крайней мере и оно, и труп откликаются одинаково. Видимо, это она.
– Как она умерла? – осведомился Тамил.
– Упала откуда-то, сломав несколько костей, и утонула. Очень похоже на самоубийство, хотя о подробностях пока трудно судить. Мне думается, она бросилась с утесов к северу от Тоннарда на камни внизу, и река унесла ее.
– На теле имеются чары, – заметил Тамил.
Двое других, прищурясь, насторожили свои колдовские чувства. Тирстан тихо выругался – осадок, о котором говорил Тамил, был так слаб, что его обнаружение потребовало недюжинного мастерства.
– Ее убили не они, – сказал наконец он.
– Да, но они могли побудить ее покончить с собой.
– Ты хочешь сказать, что на самоубийство ее толкнул кто-то из нас? – вскричал пораженный Канет.
– Может статься.
– Уж не твой ли таинственный магистр? – посмотрел на Тамила Тирстан.
Темные глаза Тамила, прикрытые
– Теперь это представляется весьма вероятным, не так ли? Она избежала нашего правосудия, но дома ее ждал еще более суровый судья.
– Упала с высоты и разбилась, – задумчиво произнес Канет. – В этом есть некая справедливость, верно?
– Ее хозяин подчиняется тому же Закону, что и мы. То, что она сделала в башне Саврези, – оскорбление всему нашему братству, – указал Тамил.
– Теперь она поплатилась за это, – вздохнул Тирстан. – А смертных мы позабавили казнью Рави. Будем считать дело закрытым?
– Мы так и не узнали, кто был ее хозяин, – засомневался Тамил.
– Думаю, это он отправил нам тело вниз по реке, – вставил Канет. – Принес свои извинения, так сказать.
Старческие глаза уставились на него.
– Значит, где-то есть магистр, использовавший смертную, чтобы проникнуть в наш город. Заславший к нам шпионку. Чего он хочет? Разорить наших покровителей, отнять то, что принадлежит нам по праву?
– Это не противоречит Закону, – возразил Канет.
– Верно, – поддержал его Тирстан. – И даже весьма хитроумно.
– Однако, – добавил Канет, – если ты хочешь поискать его за пределами Гансунга – сделай милость, ищи. Мы с Тирстаном позаботимся о городе, пока тебя не будет.
Тирстан, видя, как разозлился Тамил, старательно скрыл улыбку.
Канет, бормоча заклинания, провел рукой над покойницей. Мертвое тело содрогнулось, и из него полилась вода – сперва струйками, потом бурным ручьем. Когда потоп прекратился, на столе осталась лишь пригоршня пепла.
Тирстан убрал магическую оболочку, и ветерок из окна быстро рассеял смрад. Тамил жестом усилил ветер, и тот, подхватив пепел, унес его прочь.
– Все как будто? – спросил он.
Миг спустя от башни в разные стороны разлетелись три большие птицы. Если кто-то из смертных и обратил на это внимание, то промолчал.
В лесу, на тщательно расчищенном месте, горел костер.
Посмотрев на пламя, Камала достала из кожаного кошелька под плащом горсть драгоценностей: звездчатые сапфиры, кубические алмазы, золотую брошь с речным жемчугом.
Какой-то миг она колебалась. Выросшие в бедности не привыкли разбрасываться добром. Может, оставить это себе? Хотя бы на память?
Нет, слишком опасно. Она их надевала в тот вечер – пользовалась магией, пока они были на ней. На них ее с Рави отпечаток. Платье – другое дело. Она так пропитала его кровью и смертью принесенной в жертву крестьянки, что почти полностью стерла собственные следы. Драгоценности такой обработке не поддаются.
Самоубийство, впрочем, было самое настоящее. Они должны были это увидеть, осмотрев тело. Но если она не избавится от драгоценностей, все ее усилия пропадут впустую.