Пожиратели сознания
Шрифт:
— Что вы сказали? Бет закрыла глаза.
— Все как в тумане, но думаю, там было что-то вроде «Шерберт».
— «Шерберт»? — записывая, переспросил детектив. — Вы уверены?
Сэнди прикрыл рукой рот, чтобы скрыть улыбку.
— «Кребет», — предположил он. — Теперь я вспомнил. На нем была рубашка команды «Джетс». Зелено-белая. И номер восемьдесят.
— Вот это да, — пробормотал детектив и покачал головой, заполняя строчки в блокноте твердым уверенным почерком. — Надеюсь, это не был сам Уэйн Кребет.
— Вы его знаете? — спросила Бет.
— Он главный
— Вот как, — поморщилась она. — Терпеть не могу футбол.
— То есть вы не видели его в лицо? — снова спросил детектив.
— Нет. Когда он повернулся, то спрятал его. — Она обратилась к Сэнди: — Вы тоже его не видели?
Сэнди облизал губы. Идея обретала форму. Она была настолько бесшабашной, что у него свело желудок, но от ее возможностей у него голова пошла кругом. Надо оторваться от полицейских как можно подальше, исчезнуть из их поля зрения. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского…
— Я видел то же, что и вы, — сказал он.
— Вот дерьмо, — пробормотал полицейский и хлопнул блокнотом по колену. — Кем же был тот парень — невидимкой?
— Когда мы можем идти? — спросила Бет. — Я хочу домой.
— Скоро, мисс, — смягчился детектив. — Как только мы снимем показания у всех свидетелей, запишем их фамилии и адреса, то позаботимся, чтобы все вы спокойно добрались до дому.
Когда коп отошел, Сэнди наклонился к Бет и прошептал:
— Я буквально схожу с ума. Мне надо тут побродить. Пару минут продержитесь? — Он не знал почему, но чувствовал, что несет за нее какую-то ответственность.
— Конечно, — заверила она. — Да и копов тут немного.
— Вот и слава богу.
Оставив ее, он двинулся обратно к вагону смерти, в котором подобно огням дуговой сварки то и дело вспыхивали фотокамеры криминалистов. Перед одной из открытых дверей стояла группка из трех полицейских в штатском и одного в форме. Дальше человек в латексных перчатках — без сомнения, из команды судмедэкспертов — изучал тело киллера, лежащее в дверном проеме.
Сэнди требовалось оказаться на месте действия, ему надо было услышать, о чем говорят эти копы, но он был не в силах сдвинуться с места. Один шаг за ленту заграждения — и его с поджатым хвостом выкинут обратно, заставив маяться в группе оставшихся в живых пассажиров. Но он не просто выживший, он, черт побери, представитель прессы — люди имеют право знать, и все такое… Он попытался припомнить технику уверенного поведения, которую им преподавали на курсах в прошлом году, но в голове была полная пустота, кроме старой избитой фразы: самое худшее, что может случиться, — это услышать от кого-то «нет».
Но после всего, что произошло, бояться отказа было просто глупо. Сэнди вытащил из бумажника свою пресс-карту и зажал ее в руке. Быстро осмотревшись, он убедился, что в его сторону никто не смотрит. Он заметил, что один из детективов в штатском отличался крупным телосложением. Был просто огромным. Прикинув, что, если будет двигаться под углом, фигура этого великана прикроет его как щитом,
— …похоже, второй стрелок знал, как ему действовать.
— Что ты имеешь в виду?
— Исходя из того, что мы слышали, он первым делом прострелил тому психу плечо, а потом разнес ему башку.
— Мать твою, скорее смахивает, что он его просто расстрелял. Но что он пустил в ход? Никто нам так толком ничего и не сообщил о его оружии, разве что оно было очень маленьким.
— И в обойме было как минимум четыре пули.
— Могу сказать, что явно не 22-й калибр. И судя по ранам того психа, не 32-й. Парень подобрал гильзы, чтобы они нам не достались.
— Вся эта история очень странная — включая и способ, как он уложил этого типа. То есть почему бы ему просто не всадить пулю в голову и покончить с ним?
— Потому что, если промажешь с первым выстрелом в голову — а поскольку мы говорим о маленьком и коротком стволе, имелась большая возможность промаха, — с тобой покончено, ибо у этого дохлого Колина Фергюсона имелась пара пушек и он тебя тут же уложил бы. Так что, если ты соображаешь, то сделаешь именно то, что и сделал наш парень: стреляешь в руку и…
— Мне кажется, что процент поражения невысок. Я бы предпочел центр массы.
— Прекрасно — если только на нем нет бронежилета. А свидетели говорят, что психа развернуло боком, когда он словил первую пулю. Все же плечо крупнее головы, и даже если ты промахнешься и попадешь в корпус, в жилете он или нет, у тебя будет хороший шанс на выигрыш. Так что наш парень взял на прицел руку и выстрелил. Значит, один пистолет выведен из игры, а сам он оказался еще на несколько шагов ближе. И теперь ему было проще обездвижить и вторую руку.
— Смахивает, что он прошел хорошую подготовку.
— Ясно как день. А собранные гильзы говорят о нем как о профессионале. Но кто его готовил? С обеими бездействующими руками стрелять тот псих больше не мог. И его можно было оставить в таком состоянии. Но он прикончил его.
— И весьма толково.
— Может, он не хотел два года слушать по судам разговоры о «желтой ярости».
— Как я и сказал — гребаный расстрел.
— Ты сожалеешь по этом поводу, Маккейн?
— Может быть. Может быть, мне не нравится, что палачи ходят на свободе.
— Скорее всего, именно поэтому он и исчез. Он…
Черный полицейский в штатском увидел, как Сэнди выглядывает из-за плеча его массивного коллеги, и ткнул в него пальцем.
— Вы в запретной зоне.
— Пресса! — заставил себя выкрикнуть Сэнди, демонстрируя свое удостоверение.
Внезапно он обнаружил себя объектом потока яростных выражений.
— Какого черта?..
— Я очевидец, — быстро добавил он.
Это несколько смягчило их — но лишь пока массивный детектив, тот, кого звали Маккейн, с багровым лицом и коротко стриженным седым бобриком, чуть смахивающий на Брайана Деннехи, не подошел поближе и не всмотрелся в его пресс-карту. От него несло только что выкуренной сигарой.