Пожиратели таланта. Серебряная пуля в сердце (сборник)
Шрифт:
– А… Это вы про Таю! Да, я знакома с ней. Но Дима сказал, что она не имеет вроде бы никакого отношения к собранию, на котором погибла Стелла. Но вы сами встретьтесь с ней, поговорите. Хотя она такая женщина… Словом, не простая. И теперь, после всего, что произошло, она, даже если и имела отношение к собранию, вряд ли станет рассказывать вам всю правду. Она себе на уме. Женщина-шкатулка. Как и Стелла. Они были, как два сапога – пара.
– Послушайте, Людмила, я понимаю, все эти разговоры вам крайне неприятны, да и Стеллу вы не любили. Но все равно, вот попытайтесь представить себе, конечно, не дай бог,
– Я рассказала все, что знала. Мне больше нечего добавить, – заносчиво произнесла Людмила, которую сильно тяготил весь этот разговор. – И не могу себе представить человека, которому понадобилось зачем-то убивать Стеллу.
– Следователь, который занимался этим делом, разговаривал с вами? Где вы сами были в тот момент, когда Стелла погибла?
– Ну уж точно не на собрании! Дома я была. Это точно. Можете у детей спросить. Мы с Димой купили гладильную машину, и я с самого утра гладила. Все на свете перегладила, дорвалась.
– Скажите, Людмила, а чем сейчас занимается ваш муж?
– Что это значит – «чем занимается»? Работает, деньги зарабатывает. Раньше-то он был главным редактором и директором одного фермерского журнала, но потом все бросил и занялся тем, чем он, по его выражению, всегда мечтал заниматься: пишет картины. Ушел от нас в ту квартиру, где Стелла жила, то есть в родительскую, и живет там себе спокойно. Рисует. Говорит, что нашел покупателя, который приобретает у него работы. Не все, конечно. Уверена, что этот человек просто ничего не смыслит в живописи. А может, и вовсе жалеет. Я не удивлюсь, если узнаю, что картины покупают его знакомые. Тот же человек, который спонсировал его журнал.
– Фамилию не помните?
– Нет, – она почувствовала, как щеки ее снова запылали.
– Людмила, маленькая ложь рождает большое недоверие. Вы понимаете, о чем я?
– Послушайте, оставьте уже меня в покое! Вы не следователь, вы просто адвокат, который пытается за деньги что-то там выяснить… Это не профессионально по меньшей мере. Занимайтесь лучше своими прямыми обязанностями, защищайте преступников. Не знаю, сколько стоят ваши услуги, но мне все равно жаль тех денег, которые мой бывший муж дал вам. Лучше бы он потратил их на детей, чем гоняться за призраками. Может, я и покажусь вам жестокой, но повторю то, что не единожды говорила Дмитрию: Стеллу уже все равно не вернуть. Живые должны думать о живых. Вот так-то вот!
Она дала понять Травиной, что разговор закончен. Лиза поднялась. От ее прежней, наверняка дежурной улыбки не осталось и следа. Ее лицо выражало крайнюю степень разочарования. Людмила же мечтала только об одном – чтобы она поскорее ушла. Уж слишком подозрительная она была. Ну и что, что адвокат? Не случайно же Дмитрий обратился именно к ней, может, она знает что, может, у нее связи в прокуратуре! В любом случае Дмитрий не такой человек, чтобы сорить деньгами. Может, он, конечно, и занимается любимым делом, но денежки ему достаются трудом. Кто знает, может, он ночами трудится над своими картинами, чтобы заработать. Да и к первому попавшемуся специалисту, который мог бы ему помочь в поисках убийцы сестры, вряд ли обратился
Людмила ждала от Травиной прощальной колкости, комментария, какой-нибудь хлесткой и угрожающей фразы, типа «Я с вами не прощаюсь» или «Мы еще увидимся», но ничего подобного не последовало. Лиза на пороге даже улыбнулась ей, мол, извините, у меня работа такая. И ушла.
Людмила вошла в кухню, где за столом ужинали дети.
– Ма, что ей надо было? – нахмурив брови, спросила Маша. Она стала совсем взрослая, и взгляд у нее был далеко не детский. Словно за то время, что она страдала из-за своей неразделенной любви к парню, стала старше на целую жизнь. А еще она словно что-то почувствовала или же что-то знала?
– Ладно, я пойду, – Гриша одним большим глотком допил чай и поднялся со своего места. – Если бы вы только знали, до какого я уровня дошел!
Людмила инстинктивно прижала сына к себе, поцеловала в светлую макушку.
– Ты уроки сделал? – спросила она машинально.
– Ма, ты чего? Конечно, сделал, стал бы я играть на компе?!
Гриша с возмущенной миной на лице ушел, а Маша продолжала все так же испытующе смотреть на мать.
– Так зачем она приходила? Я слышала, она сказала, что адвокат. Что, так все серьезно?
– Ты о чем, Маш? – Неприятный холодок пробежал по спине Людмилы.
– Мама, я не слепая и не глухая, и я многое вижу и понимаю. Это вам с папой казалось, что мы сидим каждый в своей комнате и занимаемся своими делами. Ты давно уже живешь своей жизнью, и я не осуждаю тебя за это. Папа разлюбил тебя, и это было очевидно. Вот почему я ни словом тебя не упрекнула, ничего тебе не говорила… Но я же хорошо помню тот день, когда ты, не зная, что я дома, привела того мужика, ну, полного такого… Я знаю, что он тебе не нравился, что он некрасивый, и все такое, но он – фермер, богатый, и с ним бы ты, может, не знала нужды, да он тебя бы на руках носил!
– Маша, что ты такое говоришь? – Людмила от удивления чуть не поперхнулась чаем. – Какой еще фермер?
– Бобров, ну, тот, о котором папа часто писал, его ферму рекламировал. У него мясо, молоко, масло… Он был влюблен в тебя, постоянно тебе звонил, подкарауливал утром, когда ты отправлялась на работу, знаю, что часто заходил к тебе в пирожковую. Нам мясо привозил…
– Ладно, было такое, ну и что? У нас-то с ним ничего не было, и твоему отцу я не изменяла.
– Я и не говорю, что у тебя с ним что-то было! – раздраженно воскликнула Маша, сверкая глазами. – Он не нравился тебе, но был влюблен в тебя…
– И что? – Людмила, потрясенная тем, что может знать дочь, покрылась испариной. – Что дальше-то?
– Да то, что я слышала, как ты говорила ему как раз тогда, когда он приходил к тебе и когда домогался тебя, приставал… Вы говорили о Стелле, ты еще сказала ему, что вот, если бы ее не было…
– Маша, замолчи! Что ты говоришь?! Ничего такого не было!
– Не думаю, что он сделал это сам, – продолжала Маша, не обращая внимания на мать, – у него есть деньги, поэтому он мог нанять кого-нибудь… Но именно после этого разговора Стеллу…