Пожизненный срок
Шрифт:
— Извини, но у меня много дел, — сказал Матс Леннстрём и положил трубку.
Анника просидела целую минуту, глядя в никуда.
В том, как Давид Линдхольм разоблачил вооруженный налет на инкассаторов в Боткирке, не было ничего героического. Даже наоборот. Он воспользовался своей репутацией, чтобы завоевать доверие человека, и предал его.
«Каков жук!»
Она перешла к следующему человеку в списке — к Ахмеду Мухаммеду Свенссону — и перечитала протокол решения городского суда Мальмё: покушение на убийство, похищение с отягчающими обстоятельствами, вымогательство с отягчающими обстоятельствами и угрожающее поведение.
Ахмед Мухаммед Свенссон женился на шведке
Тогда Ахмед Мухаммед завладел охотничьим ружьем соседа и отправился в детский сад, куда ходила его дочь. Он явился в садик во время полдника, когда дети пили кисель из шиповника и ели миндальные пирожные. Заливаясь слезами, он объявил, что сейчас перестреляет всех детей по очереди, если жена не откажется от бракоразводного процесса, а шведское правительство не выплатит ему миллион крон и не даст цветной телевизор.
«Боже, какая высокая трагедия!»
Драма с заложниками как-то сразу превратилась в дешевый балаган.
Один молодой человек, студент педагогического училища, проходивший практику в детском саду, выбрался на балкон и спрыгнул на стоянку в заднем дворе здания. Ахмед Мухаммед Свенссон выстрелил в него три раза, но попал только в одну из машин и в фонарный столб. Это было основанием обвинения в покушении на убийство.
Парень, естественно, поднял тревогу, и через десять минут детский сад оказался в кольце полицейских машин и карет скорой помощи. Персонал рассказывал, что Ахмед Мухаммед был так испуган, что сидел в углу, прижимая к груди ружье, хватаясь за него, как утопающий за соломинку.
Местные полицейские попытались вступить в переговоры с господином Свенссоном, но он ни под каким видом на переговоры не шел.
Случилось так, что как раз в этот день в Мальмё опытный переговорщик Давид Линдхольм проводил семинар в местном полицейском управлении. Кто-то из начальства это знал, и Линдхольма позвали на место преступления.
Давид Линдхольм без всякого принуждения и по доброй воле вошел внутрь здания и в течение двух часов вел переговоры с Ахмедом Мухаммедом Свенссоном. Сначала из сада группами по пять человек в сопровождении воспитательниц вышли дети. Дочка Свенссона вышла с последней группой.
После этого из здания вышел террорист, держась за руку комиссара полиции Линдхольма.
В суде Давид Линдхольм свидетельствовал, что Свенссон угрожал перестрелять детей и персонал и клялся, что застрелится сам. Линдхольм утверждал, что Свенссон был готов в любой момент исполнить свою угрозу.
Сам Ахмед Мухаммед был немногословен, говорил, что жалеет о содеянном, и клялся, что вообще не способен причинить вред ребенку.
«И ему дали пожизненный срок? Бедняга!»
И все из-за того, что его предал Давид Линдхольм.
«Что же он сделал с третьим — с Филиппом Андерссоном?»
Она вздрогнула, вспомнив дело убийцы с топором. Газета посвятила этому делу квадратные километры полос. Анника напечатала в поисковой строке: «Факты Филипп Андерссон» — и стала ждать.
Она ждала целую вечность.
«В чем дело, почему так долго загружается?»
Потом экран мигнул, и появились две статьи.
«Записи и факты о Филиппе Андерссоне». Так была озаглавлена первая статья. «Как-то странно все это выглядит…»
Она наклонилась вперед, ближе к экрану, и поняла, что напечатала текст не в том окне. Она задала поиск не в Интернете и не в архиве газеты, а на жестком диске
«Так, и что же это такое?»
Она щелкнула по файлу, и открылся обыкновенный документ Word.
«Действительно ли он невиновен? — прочла Анника. — Факты, указывающие на виновность ФА: 1. Очевидно, что он был на месте преступления. Отпечатки его пальцев обнаружены на дверной ручке, на сумке убитой женщины и в четырех местах внутри квартиры. 2. Он был на месте преступления, когда совершалось убийство. На следующий день он сдал брюки в химчистку, но полицейские обнаружили в его бумажнике квитанцию и изъяли брюки до того, как их успели почистить. На одной штанине нашли следы крови. Анализ ДНК показал, что это кровь убитой женщины. 3. У него был мотив. Все три жертвы его обманули, хотя мы так до сих пор и не знаем, в чем суть этого обмана».
«Да, все это пока имеет смысл».
«Факты, говорящие против участия ФА в убийстве: 1. Почему на его брюках и на другой одежде не было следов крови двух других жертв? Если он рубил жертв топором, то должен был находиться близко к ним. Невозможно убить человека, просто взмахнув топором. Надо наступить на руку или на ногу, чтобы придавить жертву к твердому основанию — в данном случае к полу и к столу — и обездвижить ее. Для того чтобы это сделать, надо подтащить жертву к нужному месту или заставить ее подчиниться — например, ударом по голове, как это было в настоящем случае. Представляется маловероятным, что в этой ситуации убийца мог избежать тесного контакта с жертвой, и на его теле и одежде должна была остаться кровь, особенно учитывая сильное кровотечение из подобных ран. 2. Где орудие убийства? Действительно ли это был обыкновенный топор? Не удобнее ли было убийце орудовать плотницким топором с широким лезвием, мотыгой или мясницким ножом? 3. Почему он просто не выбросил брюки? Найденные следы крови были микроскопически малы. Мог ли ФА вообще не подозревать о наличии на брюках следов крови? Почему нет? Надо это проверить завтра. 4. В квартире было найдено множество разных отпечатков пальцев. Некоторые из них до сих пор не идентифицированы. 5. И самое важное: на месте преступления были найдены кровь и ДНК, не принадлежавшие ни одной из жертв. Эта кровь до сих пор не идентифицирована. Не может ли это быть кровь соучастника, раненного во время драки?»
Анника, приоткрыв рот, перечитала текст.
Это была неопубликованная статья. Собственно, ее и нельзя было опубликовать. Это были заметки, сделанные для того, чтобы было легче следить за ходом следствия. Возможно, заметки из зала суда…
«Господи, да это же Шёландер! Ведь я работаю на его старом компьютере».
Она щелкнула «Архив», потом «Свойства», и точно: автором указан Шёландер. Заметки были написаны почти четыре года назад, за день до начала суда над Филиппом Андерссоном.
«Следовательно, Шёландер сомневался в его виновности».
Как и Давид, если верить Кристеру Бюре. И это было нечто большее, чем просто сомнение.
«Вероятно, он был единственным, кто верил в невиновность Андерссона…»
Почему? Как мог Давид быть уверенным в невиновности Филиппа Андерссона? Что это значило? И почему Филипп Андерссон молчал на суде? Если он был невиновен, то почему не сотрудничал с полицией?
Она открыла сайт национальной организации исправительных учреждений и посмотрела часы посещения в огромной тюрьме Кюмлы: понедельник — пятница с девяти до пятнадцати; по субботам и воскресеньям с десяти до четырнадцати.