Познание Бога
Шрифт:
В-четвертых, учитывая все сказанное, наше усыновление раскрывает смысл и мотивы «евангельской святости».
Выражение «евангельская святость», наверное, многим незнакомо. В него пуритане вкладывали понятие подлинной христианской жизни, идущей от любви и благодарности Богу - по контрасту с фальшивой «законнической святостью», состоявшей из формальных, рутинных правил и внешних приличий и основанной на себялюбивых побуждениях. Мы укажем только на два момента в связи с «евангельской святостью». Во-первых, то, что уже сказано, показывает нам главное, а именно: постоянное отражение в нашей жизни сыновних отношений с Богом, к которым приводит нас Евангелие. Это означает, что дитя Божье стремится быть настоящим представителем своей небесной семьи, верным своему Отцу, своему Спасителю и самому себе. Это выражение усыновления в жизни верующего. Оно состоит в том, чтобы быть хорошим сыном, а не блудным. Во-вторых,
Что же следует из этого знания? Да то, что «всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя, так как Он чист» (ст.3). Дети знают, что Отец желает для них святости, а святость одновременно и средство, и условие, и непременная составляющая их счастья, как сейчас, так и потом. И поскольку они любят Отца, то деятельно стремятся исполнить Его благое предназначение для них. Часто родительская требовательность выражается во внешних давлениях и трудностях, которые помогают общему процессу: христианин, по уши увязший в проблемах, укрепляется мыслью, что в благом Божьем замысле у всех событий есть положительная цель, ведущая к его освящению. В нашем мире дети из королевских семей, чтобы подготовиться к своему высокому предназначению, проходят через дополнительное обучение и особо строгую дисциплину, в отличие от других детей. Нечто подобное происходит и с детьми Царя царей. Чтобы понять Его обращение со Своими детьми, необходимо помнить, что на протяжении всей их жизни Он подготавливает их к тому, что их ожидает, и шлифует их, уподобляя их образу Христову. Иногда процесс отделки проходит болезненно, а дисциплина утомляет; но тогда Писание напоминает нам - «Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами... Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным через него доставляет мирный плод праведности» (Евр.12:6-7, 11). Только вникнув в это, можно понять слова Послания к Римлянам 8:28: «Любящим Бога... все содействует ко благу». Только осознав это, можно пронести уверенность в своих сыновних взаимоотношениях с Богом через все сатанинские атаки, когда все вокруг идет наперекосяк. Но человек, усвоивший истину усыновления, сохраняет эту уверенность и одновременно получает благословение в день скорби: это один аспект победы веры над миром. Но не следует забывать, что основное христианское побуждение к святой жизни носит не негативный характер - это не надежда (тщетная!) с помощью своей праведной жизни избежать наказания, а имеет характер положительный - это стремление показать любовь и благодарность своему Богу-Отцу, отождествляя себя с Его волей.
Все это проясняет вопрос о месте Божьего закона в :жизни христианина. Многим очень трудно понять, какие права на нас, христиан, имеет этот закон. Мы свободны от закона, утверждают они; наше спасение не зависит от того, соблюдаем мы его или нет; мы оправданы кровью и праведностью Иисуса Христа. Следовательно, какая разница, соблюдаем мы закон или нет? И поскольку оправдание означает прощение всех грехов, прошлых, настоящих и будущих, и полное принятие нас Богом раз и навсегда, зачем нам думать о том, грешим мы или нет? Почему мы считаем, что Богу это не все равно? И если христианин беспокоится о своих ежедневных грехах и тратит время на то, чтобы раскаиваться в них и искать прощения, - разве это не означает, что он еще не полностью усвоил учение об оправдании? И если мы отказываемся обращаться к закону за наставлением и переживать по поводу каждодневных проступков, разве это не признак истинного дерзновения оправдывающей нас веры?
С такими «антиномистскими» идеями пришлось столкнуться пуританам, и иногда им бывало очень трудно отвечать на них. Если считать, что оправдание есть основная и единственная сущность спасения, то на такие вопросы всегда будет нелегко отвечать. Дело в том, что подходить к ним нужно с точки зрения не оправдания, а усыновления: его-то как раз пуритане всегда несколько недооценивали. Как только между двумя аспектами спасения будет проведено четкое разграничение, правильный ответ станет очевидным.
Вот наш ответ: конечно, оправдание освобождает человека от необходимости соблюдать закон и от попыток соблюдать его в надежде заслужить жизнь; однако, и это очень важно, усыновление накладывает на нас постоянное обязательство соблюдать закон, чтобы угождать нашему недавно обретенному Отцу. Соблюдение закона - это семейная черта Божьих детей.
В-пятых, наше усыновление дает нам ключ к решению вопроса о нашей уверенности.
Вот уж поистине запутанный клубок! Эта тема постоянно обсуждается в Церкви со времен Реформации. Реформаторы, и в частности Лютер, различали «историческую веру» (то, что Тиндал назвал «верой в предание»), то есть, веру в христианские факты без всякого личного, деятельного отклика на них, - и истинную спасительную веру. Эта последняя, говорили они, и есть, в сущности, наша уверенность. Они называли ее fiducia– «убежденность», во-первых, в истинности Божьего обетования о прощении и вечной жизни для верующих грешников и, во-вторых, в применении этой истины к самому себе, как верующему. «Вера, - провозгласил Лютер, - это живая, осознанная убежденность в Божьей благодати, уверенность настолько твердая, что за нее можно умереть тысячу раз,.. и такая убежденность делает нас радостными, неустрашимыми и жизнерадостными по отношению к Богу и всему творению». Далее Лютер нападает на «это пагубное учение папистов, твердящих, что ни один человек не может точно знать, находится он в милости Божьей или нет; этим они совершенно погубили учение о вере, измучили человеческую совесть, изгнали из Церкви Христа и отвергли все блага Святого Духа». Одновременно реформаторы признавали, что fiducia, убежденность в вере, может жить и в том человеке, который во время искушения уверен, что этой убежденности в нем нет и что в Боге для него нет никакой надежды (если вам это кажется парадоксом, благодарите Бога, что вам на долю не выпало искушения, повергающего человека именно в такое состояние, какое было известно Лютеру, да и многим другим в его время).
Римским католикам это было непонятно; в ответ на высказывания реформаторов они еще раз подтвердили свои стандартные средневековые взгляды, а именно, что, хотя верующий и надеется на небеса, он не может быть уверен, что туда попадет, и говорить о такой уверенности было бы самонадеянно.
Пуритане следующего столетия подчеркивали и учили, что основная сущность веры - это не уверенность в спасении (настоящем или будущем), а подлинное покаяние и преданность Иисусу Христу. Часто они говорили об уверенности так, как будто это было нечто совершенно отдельное от веры и верующему ее не познать, если только он специально ее не взыщет.
В восемнадцатом веке Уэсли повторил настоятельные слова Лютера о том, что свидетельство Духа и появляющаяся в результате уверенность и являются сущностью веры; однако позднее он уточнил эту мысль, отделив веру раба, в которой нет уверенности, от веры сына, в которой эта уверенность есть. Создается впечатление, что сам он считал свою прежнюю веру - верой раба: он робко приближался к полной христианской жизни, искал спасения и пытался познать Господа, но еще не был уверен в том, что твердо стоит в благодати. Как все лютеране в дальнейшем – кроме самого Лютера!
– Уэсли считал, что уверенность относится только к нынешнему принятию нас Господом, но полной уверенности в сохранении нашего положения до конца быть не может.
Спор продолжается и среди евангельских христиан - и продолжает смущать умы. Что такое уверенность? И кому Бог дает эту уверенность?
– всем верующим, только некоторым или совсем никому? И когда Он уверяет - то в чем? Каким образом Он дает эту уверенность? Клубок запутан весьма основательно, но истина об усыновлении поможет нам его распутать.
Если Бог, руководствуясь любовью, сделал христиан Своими детьми и является их совершенным Отцом, из этого можно сделать два естественных вывода.
Во-первых, семейные взаимоотношения должны быть постоянными, закрепленными навечно. Совершенные родители не выгоняют из дому своих детей. Христиане могут вести себя как блудные дети, но Бог всегда останется для них любящим отцом.
Во-вторых, Бог сделает все возможное, чтобы Его дети почувствовали Его к ним любовь, узнали свои привилегии и надежность своего положения в Божьей семье. Для усыновленных детей очень важно быть уверенными в своей полной принадлежности к семье, и совершенный родитель не лишит их этой уверенности.