Познавший правила
Шрифт:
— Это мудрость Линга, — ответил я, понимая, что дальше отпираться смысла нет. — Я не получал от алхимиков помощи, хотя они и предлагали…
С тех пор, как я проглотил горошины алхимика, прошло шесть лет. Я уже не помнил всего, что происходило — да если честно, не всё и хотел помнить. И вообще с недавних пор старался забыть. Но всё же мой рассказ занял немало времени. Я не стал скрывать, что раньше эта мудрость тоже появлялась — и я наполнял ей свои плетения. Не стал утаивать и то, что именно так я пробил защиту Брагота. В какой-то момент я поймал себя на том, что
— … Так вот и получилось, что я и шёпот мудрости слышу, и всё чаще злюсь. Надеюсь, когда Линг очистится, это пройдёт… — признался я.
— Да уж, что тут скажешь… — Ксарг покачал головой. — Никаких преступлений ты не совершил. Хотя тот факт, что и у алхимиков свои горошины есть — это, конечно, интересно. Но теперь я хотя бы понимаю, как ты так хорошо узнал правила. Как я понимаю, если правила не нарушат алхимики, то к самому сердцу Линга напрямую ты не попадёшь?
— Да, но алхимики часто их нарушают, — сказал я. — К тому же, их правила тоже можно нарушить. Земли Линга, конечно, постараются это… компенсировать, но…
Я развёл руками. Соксон задумчиво посмотрел на море, а затем на меня. И неожиданно улыбнулся.
— Знаешь, Шрам, у меня будет к тебе просьба… — проговорил мудрец. — Только к тебе. Ты сможешь уничтожить сердце Линга?
— Уничтожение сердца Линга приведёт к гибели всего на его землях… — заметил я. — В том числе, и меня.
— Убивать тебя не надо, — Ксарг усмехнулся. — За тобой интересно наблюдать. Нет, такое нам не подходит.
Над головой полыхнул огонёк мудрости, отмечая прошедший час. И я уставился на него, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль.
— А ведь я могу! — неожиданно догадался я. — Если вы мне поможете разобраться с одной мудростью… Ну или хотя бы её перевести.
Ксарг посмотрел на сверкнувший огонёк вместе со мной.
— Что я не учёл? — спросил он. — Что не так с этими сигналами сангари?
— Они, мастер, зажигаются сами… — как мог, я пересказал то, что удалось узнать, а потом поделился идеей. — Если, к примеру, вместо вспышки вставить другое плетение? А лучше несколько. Тогда я оставлю его в кабинете главного алхимика и уйду. А через час — оно сработает, уничтожая кресло!
— Возможно… — Ксарг кивнул. — Конечно, нужны будут тренировки, но мы можем этим заняться. Найдём время.
— И даже если не получится с первого раза… Можно пробовать до тех пор, пока кресло не будет уничтожено! — сказал я. — Вот только я сангарский не понимаю. Был бы перевод…
— А вот по этому поводу ты не беспокойся! — Ксарг радостно хлопнул в ладоши. — К Форту у тебя всё будет. И даже моя помощь в расчётах. Спасибо, Шрам! Я буду очень благодарен за эту услугу. Деньги не обещаю — тебе на них уже плевать. Но вот моя помощь в каком-нибудь деле тебе может пригодиться!
— Хорошо, мастер. Я постараюсь заслужить эту благодарность, — пообещал я.
— А что шепчет мудрость, Шрам? — неожиданно спросил Ксарг.
— Мудрость постоянно шепчет
— Изменение — это не смерть, а жизнь… — задумчиво пробормотал Ксарг.
— Что, мастер? — не понял я, но уловил знакомую фразу.
— Это поговорка народа Ве-ин’анар, — пояснил мне Ксарг. — Они говорят, что «изменение — это не смерть, а жизнь».
— Я слышал только первую часть фразы, — сказал я. — Значит, и они слышат шёпот.
— Или слышат… Или что-то знают от своих предков, чего не знаем мы… — Ксарг улыбнулся. — Впрочем, нет! Я это уже знаю… И ты тоже обязательно узнаешь, Шрам!
— Если не изменюсь, — я грустно улыбнулся, передёрнув плечами.
— Не лезь в Дикие Земли, не используй мудрость алхимиков — и не изменишься! — Ксарг отмахнулся. — Кровь… и эта другая мудрость — просто нарушение правил, Шрам. За нарушением всегда следует наказание.
— От кого? — удивился я.
— Я надеялся, что со временем ты сам мне об этом расскажешь… — мудрец прикрыл глаза. — Ты напомнил мне, каково это — иначе смотреть на мир… С возрастом забываешь об этой человеческой способности: видеть вокруг не то, что видят другие. Но ты напомнил, и я разобрался в очень большой тайне нашего мира, Шрам… Очень большой… Только доказательств не нашёл, но я найду… Пойдём-ка к местным мудрецам, поторгуемся!
Список с плетения нам сделать согласились. Если бы его просил я — наверно, ушёл бы ни с чем, но за пять веков мудрец Ксарг научился выворачивать людям руки, не вставая со стула. Сделав уступку там и тут, поделившись какими-то запасами, он всё-таки получил копию труда. Не золотую, конечно — на коже, но получил!
Я, наконец, понял, зачем сангари в своих книгах вырезали буквы в золоте. Каждая страница книги была трафаретом. Если нужно было сделать копию, то вниз подкладывалась кожа, пергамент или бумага, а по странице проводили очень мягкой кисточкой, обмакнутой в чернила — и снизу отпечатывались буквы и схемы. Никакой ручной переписи — копию сделали за вечер.
Ксарг передал её Граппу на перевод, чем ученик Соксона и занялся. На следующее утро корабли с попутным ветром отправились назад — на север. С нами поехал один старейшина с сыном и двое сангарских мудрецов. Они были посланниками от народа Ве-ин’анар в Форт Ааори. Вернуться домой они собирались тогда, когда новая экспедиция отправится прокладывать маршрут.
Перед Сапфировым морем нас нагнал первый осенний шторм, пробившийся на экватор и заставивший корабли искать укрытие. К счастью, мы ещё не успели пройти бывший «изумрудный» остров — и возле него семь дней пережидали волнение. Огромные валы накатывали на берег с севера. Дул ураганный ветер, поднимая над островом сухой песок. Иногда эта песчаная взвесь долетала даже до кораблей, укрывшихся в бухте. Лил нескончаемый дождь, и даже в каютах было сыро и холодно. Но стоило миновать шторму, как вокруг снова воцарилась удушающая жара.