Позолоченное великолепие
Шрифт:
На это последовал сердитый ответ:
— Если ты отправишь меня назад, я утоплюсь в реке, клянусь.
Столь отчаянный ответ смутил его. Старый особняк стоял на южном берегу реки Ур, и вдруг он мысленно представил, как она ныряет в бурную реку.
— Но почему? Почему?
Прошла долгая минута, пока она нашла силы ответить.
— Там со мной жестоко обращались. Это сделал сам хозяин. Он пожилой мужчина и не любит старых женщин, если ты понял, что я имею в виду. Если бы я продолжала мыть горшки и сковородки, он бы никогда не заметил меня.
Том почувствовал, как его охватывает страх, а кровь стынет в жилах,
— Тогда ты больше не вернешься в это место! Никогда! Я позабочусь о тебе. Я найду тебе надежное место.
Томас придумал, как поступить. Ее надо спрятать на чердаке мастерской. Чердак обогревала труба кухонного очага, а отец наведывался туда редко. Поскольку его мать лежала в постели после очередных неудачных родов, достать из кладовой еду для Полли будет совсем нетрудно. Никто ничего не заметит. Казалось, что все чудесным образом уладилось. Но ему не пришло в голову, что Полли кое-что утаила от него.
Полли оставалась в фургоне под брезентом до тех пор, пока Томас с отцом не распрягли лошадь. После того как они накормили и напоили животное, Джон вошел в коттедж проведать жену, прежде чем отправиться в трактир «Герб плотника», расположенный на другой стороне улицы. Как только опасность миновала, Томас повел Полли, державшую в руках небольшой сверток с пожитками, на кухню. Он впервые увидел ее при свете. Нет, она не похорошела, печать старости, не исчезающая с лиц бедных людей с самого рождения, лишала их возможности стать красивей даже тогда, когда их жизнь улучшалось. Но ее волосы, перехваченные сзади лентой, стали густыми и обрели красивый рыжевато-золотистый цвет, какого ему раньше не доводилось видеть.
— У тебя классные волосы, — с восторгом сказал он.
Она обрадовалась и ответила бы ему, но из спальни раздался голос матери:
— Это ты, Том?
— Да, мама. — Он вошел к ней. Она выглядела бледной и усталой, беда настигла ее предыдущим днем, но мать берегла для него нежную улыбку и хотела узнать, как прошел день. Затем он оставил ее спать, закрыл обе двери, отделявшие остальную часть коттеджа от кухни, и вернулся к Полли. Он знал, сколько отец пробудет в таверне, он там никогда не задерживался более трех четвертей часа. Они быстро и жадно доели ужин, оставленный на столе одной из соседок, помогавших по очереди, пока Мери Чиппендейл испытывала недомогание. Томас на ходу прихватил еще немного еды, кувшин с водой, чтобы Полли хватило на ночь и на следующий день. Он также взял одеяло, необходимый ночной горшок и отнес их по узкой лесенке на чердак. Полли следовала за ним, неся сверток со своими пожитками и зажженный фонарь, которые он ей вручил.
Она обрадовалась, увидев, что на чердаке есть небольшое окно, с которого можно снять ставни, тогда днем здесь будет светло. Когда оба соорудили постель на мешках с чистой стружкой, он дал ей последние наставления.
— Завтра я иду в школу, а отец весь день будет работать дома, так что
При свете фонаря она подошла близко к нему, ее лицо выражало нескрываемую преданность.
— Нет, Том. Здесь я чувствую себя в безопасности. Мне больше не страшно.
Он был глубоко тронут тем, что она доверяет ему. Тут она, к удивлению мальчика, обхватила его шею руками и запечатлела на его губах мягкий, влажный и странный поцелуй. Он неожиданно заволновался, отчего у него быстро забилось сердце.
— Том, мне здесь нравится, — прошептала она. — Мне здесь всегда нравилось и будет нравиться.
Затем она отступила назад и взялась за люк, закрывавший чердак, и он, будто во сне, спустился вниз по узкой лесенке.
На следующий день он в школе почти не обращал внимания на уроки. Он напряженно думал о том, как поступить с Полли. Она не могла оставаться на чердаке до тех пор, пока он подрастет, женится на ней и защитит от всего мира. Если бы мать сейчас не находилась в нервозном состоянии, он уговорил бы Полли довериться ей. Правильно было бы рассказать все человеку, заслуживающему доверия, и в обычных условиях маленькая девочка обрела бы достойную защиту. Однако, как Полли заметила за ужином, никто не станет принимать на веру ее обвинения против знатного джентльмена, и она была права. Более того, следовало принимать во внимание еще одно обстоятельство — она родилась в семье, где проституция и дебоширство было обычным делом. Какое бы решение Томас ни пытался найти, круг замыкался, и он возвращался к исходной точке. Все еще раздумывая над этим, он торопился домой.
Едва войдя в коттедж, он понял, что случилось что-то страшное. Его мать, одетая, сидела в кресле у очага, обложившись подушками, у нее покраснели глаза от слез. Отец с суровым выражением лица встал из-за стола, за которым сидел, и уставился на Томаса.
— Как долго Полли пряталась на моем чердаке?
Так вот в чем дело. Отец обнаружил ее, но еще не все потеряно. Хорошо, что все раскрылось и он сможет обратиться за помощью к взрослым.
— Со вчерашнего вечера. Я больше нигде не мог оставить ее. Полли страшно обидели, и я подумал, что лучше всего оставить ее там, пока не найдется самое верное решение. Отец, надеюсь, ты не сердился на нее. Здесь я во всем виноват.
— Я ее не видел. Я только знаю, что она там была.
Томаса охватил страх.
— Где же она в таком случае?
Он бросил учебники, которые держал в руках, и бросился в мастерскую. Люк был открыт. Томас уже почти добрался до него, думая найти Полли в каком-нибудь углу чердака, когда следом за ним в мастерскую вошел отец.
— Там ты никого не найдешь, — глухо сказал Джон. — Скорее всего, она страшно испугалась, услышав голоса двух представителей закона, которые во дворе наводили о ней справки. Само собой разумеется, я сказал, что понятия не имею, где ее искать, ведь я не подозревал, что она рядом. Но ведь известно, что она родилась в Отли, и они расспрашивали всех, кто с ней был знаком. Позднее я вышел из мастерской на пару часов, а когда вернулся, то нашел люк открытым. Наверно, она испугалась, что они вернутся, и удрала. К полудню ее поймали.