Позолоченный ключик

Александрова Наталья Николаевна

Вениамин взглянул на часы — пять минут второго. Нужно звонить директрисе.

Как назло, у секретарши Ляли обед продолжался с часу до двух, так что трубку взяла сама директриса.

За долгие годы работы Вениамин все же кое-чему научился от своих учеников, поэтому он зажал нос и прогнусавил:

— Инна Романовна! Это Крошечкин.

— Да я уж слышу, — неприязненно проговорила директриса. — Что у вас на этот раз? Потоп? Пожар в вашем новом доме?

«Типун тебе на язык», — подумал Вениамин и проговорил слабым голосом:

— Я болен, у меня сильнейшая

простуда, возможно, даже грипп! Я уж сегодня отлежусь, а там и выходные…

— А вы что, раньше не могли об этом сообщить? — Голос директрисы был сух, как прошлогодние березовые дрова.

— Ну… — Вениамин занервничал, потому что боялся появления шикарной девицы, она ни в коем случае не должна услышать его жалкого оправдывающегося голоса.

— Вениамин Александрович, — твердо сказала директриса, — вы прекрасно знаете правила. Вы должны сообщать о своем… гм… недомогании не за пять минут до начала урока, а накануне.

— Но, Инна Романовна, вчера я еще не болел! — Вениамин произнес эту фразу своим обычным голосом, забыв прогнусавить.

«Ты и сегодня вовсе не болен, придурок несчастный», — подумала директриса.

Молчание ее было так красноречиво, что Вениамин по старой памяти испугался.

— Но, Инна Романовна… — проблеял он.

— Вынуждена заметить вам, Вениамин Александрович, что ваше отношение к работе меня не устраивает. — Казалось, голос директрисы стал еще суше, теперь он был похож на древний египетский папирус. — И я несомненно поставлю этот вопрос на педсовете после окончания учебного года.

Услышь такое раньше, чуть больше месяца назад, Вениамин упал бы в обморок от страха. Его увольняют! Снова начнутся изнурительные поиски работы. Отчего-то все работодатели глядели на него с легким подозрением и неудовольствием. В техникум он устроился по протекции старого приятеля, которого встретил случайно на улице. Приятель женился и переезжал в Москву и рекомендовал Веньку строгой директрисе, чтобы подгадить ей напоследок.

Вениамин заметил, что его дама приближается к столику, и взял себя в руки.

— Мы еще поговорим об этом, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал солидно и ровно. — Я с вами свяжусь в ближайшее время!

Вениамин поскорее спрятал телефон в карман и приветливо улыбнулся подошедшей Лоле. Улыбка получилась несколько кривоватой, но заметила это только Лола.

— Вот козел! — Инна Романовна бросила трубку.

Обычно она не употребляла таких непедагогичных выражений, но сейчас, находясь одна в своем кабинете, не смогла удержаться. Почему-то всем без исключения людям после краткого общения с Вениамином Крошечкиным на ум приходило это ни в чем, в общем-то, не повинное домашнее животное.

Однако на этот раз ее слова были услышаны. В дверь заглянула секретарша Лариса, которая на свою беду задержалась, подкрашивая губы, и не успела уйти на обед.

— Что случилось, Инна Романовна?

— О, ты здесь! — обрадовалась директриса. — Хорошо, что не ушла, пойдешь в пятнадцатую аудиторию вместо Крошечкина.

— Да? — растерялась Лариса. —

А он что, не придет?

— Заболел наш богатенький Буратино, — фыркнула директриса. — Врет, во всяком случае, так. Так что иди, фильм им поставь о пользе безопасного секса или еще что, сама уж решай.

— Но почему я? — осмелилась возразить Лариса. Уж очень ей не хотелось торчать в аудитории и слушать критические замечания великовозрастных наглых оболтусов о пользе безопасного секса. А хотелось есть.

— Ты отлично знаешь, что больше некому! Никитина на курсах повышения квалификации, Иванченко в отпуске. Так что иди и благодари своего Крошечкина!

Лариса поскорее развернулась и прикрыла дверь кабинета директора. Хотя хотелось этой дверью как следует хлопнуть, но Лариса преодолела этот порыв.

Надо же, вроде бы директриса — тетка железобетонная, всякие человеческие чувства ей чужды, а вот заметила, что у них с Вениамином обоюдная симпатия.

Лариса была женщиной по-своему здравомыслящей, насчет своей внешности и семейного положения не обманывалась. А положение ее было таково, что в двухкомнатной квартирке с совмещенным санузлом и крохотной кухней имелась мама, которая после смерти отца, технолога на макаронной фабрике, по ее же собственному выражению, решила взять судьбу дочери в свои руки. Потому, дескать, что Лялечка слишком скромная, застенчивая и совершенно не разбирается в людях, а посему ей может попасться какой-нибудь вертопрах, прощелыга или вообще непорядочный человек, который не оценит ее достоинств, обманет и превратит ее жизнь в настоящий ад.

Глядя на себя в зеркало, Ляля с тоской думала, что мамины слова да Богу бы в уши. Пускай ей встретится хоть какой-нибудь непорядочный прощелыга, вертопрах, подлец, да хоть злодей настоящий! Как ее можно обмануть? Она и сама все про себя знает. И обокрасть ее невозможно, у нее ничего нет, кроме крошечной квартирки с мамой в нагрузку. Нет, Ляля не боялась такой встречи. Но в обозримом окружении не было вообще никаких мужчин.

С целью не допустить, чтобы ее дочь сделала непоправимую ошибку, мама решила сама найти ей мужа. И подыскала подходящего, как она считала, человека. Это был младший сослуживец отца Ляли. Младший-то младший, но моложе отца он был весьма ненамного, так что разница в возрасте у них с Лялей составляла больше двадцати лет.

Сослуживец был одинок, плешив, зануден и все время лечил зубы. Они болели постоянно — то верхние, то нижние, он мог есть только протертую пищу и сильно шепелявил. Мама посчитала, что Ляля увлечет его своей относительной молодостью, и активно его обрабатывала. При виде своего потенциального жениха Ляле хотелось спустить его в унитаз, но пока приходилось помалкивать. С мамой шутки плохи, она-то как раз способна превратить жизнь дочери в ад.

Вот поэтому Ляля и обратила свой взор на Вениамина Крошечкина — все же ему всего сорок два года, а не шестьдесят, и зубы не болят. Конечно, не принц из сказки, но не зря говорят, что лучше иметь синицу в руках, чем ждать всю жизнь, когда с неба упадет журавль.