Позолоченный век
Шрифт:
– Я только собрался лечь, - сказал он.
– Где труба?
Он взял подзорную трубу и посмотрел в нее.
– На гюйсштоке, кажется, не видать никакого вымпела? Бьюсь об заклад, это "Амаранта"!
Капитан долго смотрел в трубу и выговорил только одно слово:
– Проклятье!
Вахтенный лоцман Джордж Дэвис крикнул ночному дозорному:
– Как там осадка?
– Два дюйма ниже ватерлинии по носу, сэр!
– Маловато!
Тогда раздался голос капитана:
– Вызови старшего помощника! Пусть свистит всех наверх!
– Есть, сэр!
Вскоре с нижней палубы донеслись крики и топот ног; корабль все хуже слушался руля, - ясно было, что "осадка по носу" становится больше.
Трое в лоцманской рубке начали переговариваться короткими, отрывистыми фразами, негромко и озабоченно. Чем больше нарастало возбуждение, тем глуше звучали голоса. Как только один опускал подзорную трубу, другой с нарочито спокойным видом подхватывал ее. И каждый раз следовало одно и то же заключение:
– Догоняет!
Капитан проговорил в трубку:
– Как давление пара?
– Сто сорок два, сэр! Но жару все прибывает.
Пароход содрогался всем корпусом, трепетал и стонал, как раненое чудовище. Теперь у рулевого колеса стояли оба лоцмана; сюртуки и жилеты они сбросили, распахнув рубашки на груди; по лицам обоих струился пот. Они вели судно так близко к берегу, что ветви деревьев задевали леера верхней палубы от носа до кормы.
– Приготовились!
– прошептал Джордж.
– Готово!
– вполголоса откликнулся Джим.
– Давай ходу!
И пароход, как испуганный олень, метнулся наискосок от одного берега к другому. Он снова прижался к самому берегу и, яростно шлепая колесами, мчался мимо нависших ив. Капитан опустил подзорную трубу.
– Бог ты мой, ну и шпарит! Вот беда, неужто обгонит?
– Джим, - сказал Джордж, глядя прямо перед собой и отвечая быстрым движением рулевого колеса на малейшее отклонение судна от курса, - а может, попробуем Протоку Убийцы?
– Рискованная штука! На сколько видна была сегодня утром коряга на фальшивой косе, что пониже острова Бордмана?
– Торчала из воды по самые корни.
– Трудная задача, прямо скажем. Значит, у выхода из протоки глубина будет не больше шести футов. Если ни на волос не отклониться, то кое-как проскочим, правда, впритирку! Но рискнуть стоит. Уж она-то, во всяком случае, не решится!
– закончил Джим, подразумевая "Амаранту".
Через мгновение "Борей" углубился в протоку, которая казалась извилистым ручьем, и приближавшиеся огни "Амаранты" тут же исчезли из виду. Никто не произносил ни слова, даже шепотом; все трое пристально вглядывались в темноту; двое крутили колесо то в одну, то в другую сторону, напряженно управляя стремительным движением парохода; каждые пятьдесят шагов казалось, что протока кончилась, но в последнее мгновенье впереди всякий раз открывался новый просвет. Теперь выход из протоки был уже недалеко. Джордж три раза ударил в колокол, двое лотовых одним прыжком
– Нет дна!
– Четыре полных!
– Три с половиной!
– Три с четвертью!
– Отметка под водой - три!
– Два с половиной!
– Два с четвертью!
Дэвис потянул веревку, другую - где-то далеко внизу прозвенели маленькие колокольчики; пароход сбавил скорость, засвистел выпускаемый пар, предохранительные клапаны пронзительно завизжали.
– На отметке - два!
– Два без че-етверти!
– Восемь с половиной!
– Восемь футов!
– Семь с половиной!
Снова зазвенели колокольчики, и колеса совсем перестали вращаться. Теперь пар свистел с ужасающей силой, почти покрывая все остальные звуки.
– Готовьсь! Сейчас потягаемся!
Джордж положил рулевое колесо вправо до отказа и держал его мертвой хваткой.
– Готово!
Пароход дрогнул, как бы затаив дыхание; вместе с ним замерли капитан и оба лоцмана, но вот "Борей" начал разворачиваться вправо, и глаза у всех загорелись.
– Ну, теперь держись! Пошел, пошел! Не зевай!
Рулевое колесо так стремительно завертелось влево, что спицы слились в один сплошной круг, разворот прекратился, пароход выравнялся и...
– Семь футов!
– Се... Шесть с полови-иной!
– Шесть футов! Шесть фу...
Трах! "Борей" ударился килем о дно! Джордж крикнул в переговорную трубку:
– Самый полный! Шпарь вовсю!
Пуф-пуф! Чу-чу! Выпускные трубы изрыгали в небо белоснежные клубы пара; пароход заскрежетал, дернулся вперед, задрожал и соскользнул...
– На отметке - два!
– Два с че-е...
Бум-бум-бум! Теперь три удара колокола означали, что лоты можно убрать.
И пароход помчался прочь от опасного места вверх по течению, вдоль заросшего ивами берега, а вокруг простиралось серебристое море Миссисипи.
"Амаранта" исчезла!
– Ха-ха! Ну, ребята, на этот раз наша взяла!
– воскликнул капитан.
И в ту же секунду у выхода из протоки появился красный огонек, и "Амаранта" снова стала их нагонять!
– Разрази меня гром!
– Что же это такое, Джим?
– А вот что! Помните, Вашингтон Хастингс кричал нам с пристани в Наполеоне, просил, чтобы мы его подбросили до Каира, а мы не остановились. Это он сейчас там, в рубке, учит речных черепах водить пароход по тихим заводям!
– Так и есть! Стоило мне увидеть, как "Амаранта" огибает среднюю косу у Кабаньего Глаза, как я понял, что в рубке у нее не какой-нибудь слюнтяй! Ну а если это Вашингтон Хастингс - уж он-то реку знает как свои пять пальцев, настоящий лоцман; таким только и стоять в рубке - с золотыми листочками на фуражке, алмазной булавкой в галстуке и лайковыми перчатками на руках! Нет, старик, с ним этот фокус не пройдет!