Позолота
Шрифт:
Она покрутила колесо пальцами, словно проверяя его. Уперлась ногой в педаль. Напустила на себя сосредоточенный вид, провела рукой по пустой, ожидающей нити катушке.
Прелестная крестьянская девушка за прялкой. Пусть любуются.
Она потянулась к тележке за соломой и, воспользовавшись возможностью, еще раз огляделась. Многие призраки подались вперед, вытягивая шеи, чтобы лучше видеть.
Серильда сделала вид, что рассматривает соломинку.
Ложь.
Мне нужна ложь.
В голову ничего не приходило.
О,
Дрожащей рукой, прерывисто дыша, Серильда долго выбирала самую длинную соломинку. Она столько раз видела, как это делает Злат. Может ли его магия передаться ей? Можно ли научиться искусству златопряхи?
Она еще раз крутанула колесо.
Трр…
Надавила ногой на педаль, разгоняя колесо быстрее.
Трр…
Протолкнула соломинку в ушко, как с детства столько раз проделывала с шерстью. Солома оцарапала ладонь.
Трр…
На катушку ничего не намоталось.
Конечно, нет.
Она же забыла закрепить ведущую нить.
С горящим от смущения лицом, Серильда попыталась закрепить один конец соломинки на катушке. В толпе послышался ропот, но краем глаза она увидела, что Эрлкинг стоит совершенно неподвижно. Будто он сам был мертвецом.
Получше, насколько получилось, закрепив ведущую нить и привязав ее к следующему пучку соломы, она попыталась еще раз.
Трр…
Осталось только пропустить в ушко.
Трр…
С шерстью бы все получилось.
Трр…
Первая прядь намоталась на катушку.
Но солома осталась соломой, и тут же рассыпалась.
Сердце выскакивало из груди. Серильда беспомощно смотрела на соломенные стебельки, сухие и бесполезные в ее неволшебной руке.
Не удержавшись, она оглянулась, хотя и знала, что делать этого нельзя. Злат смотрел на нее, и в его глазах была мука.
Удивительно, но этот взгляд разом прояснил для Серильды множество вещей. У нее до сих пор оставались сомнения в его искренности – за эти последние недели она много получила от него, но много и дала взамен. Все, что он делал, имело свою цену. Медальон. Кольцо. Обещание.
Но он не стал бы смотреть на нее так, если бы она ничего для него не значила.
В груди Серильды вспыхнула искра храбрости.
Она обещала Злату, что проживет достаточно долго, чтобы отдать ему то, что задолжала. Своего первенца.
Сделка была заключена с помощью магии, связывающей и нерушимой.
–
– Что-то не так? – спросил Эрлкинг, и, хотя говорил он негромко, но в его голосе слышалась резкость.
Серильда перевела взгляд на него. Моргнула, пораженная.
Но не столько из-за грозного вида Эрлкинга, сколько из-за холода, пробежавшего по ее спине.
Ее первенец.
Она выронила солому. Руки взлетели и легли на живот.
Эрлкинг нахмурился.
Она и Злат занимались любовью в ночь Девственной Луны.
С тех пор прошел целый лунный цикл, а она была настолько поглощена заботами и планами, что до этого момента ни о чем не задумывалась, ничего не понимала…
И даже не заметила, что пропустила свой обычный месячный цикл.
– В чем дело? – прорычал Эрлкинг.
Но Серильда его почти не слышала. В голове крутились слова и обрывки фраз, каруселью проносились немыслимые догадки…
В твоем положении…
Тебе не следует ездить верхом…
Первенец…
Первенец!
Потомок девушки, проклятой богом лжи, и юноши, запертого за завесой. Она не могла представить себе, что это будет за существо. Чудовище? Нежить? Колдовское создание?
Это не имеет значения, пыталась сказать себе Серильда. Она заключила сделку с Златом. Конечно, она знала, что он так же сомневался, принимая ее предложение, как и она, когда давала его. Оба не верили, что это когда-нибудь произойдет. Но вместе с тем Серильда понимала, что именно имел в виду Злат, говоря, что их сделка нерушима. Она не может предъявить свои права на существо, растущее внутри нее. Не больше, чем бочонок может претендовать на вино, или ведро – на молоко, налитое в него.
И все же…
Как только ее пальцы мягко прижались к животу, в ней поднялось чувство, которого она никогда не знала.
Ребенок.
Ее ребенок.
Ледяная рука схватила ее за запястье.
Ахнув, Серильда увидела перед собой ледяные глаза Эрлкинга.
– Дочь мельника, ты испытываешь мое терпение.
В этот миг она и пришла к ней.
История. Ложь. Не совсем ложь.
– Милорд, простите меня, – заговорила Серильда, и ей даже не пришлось притворяться, будто она задыхается от волнения. – Я не могу превратить эту солому в золото.
Его верхняя губа вздернулась, обнажив острый клык, живо напомнивший Серильде гончих, которых он так любил.
– И почему же? – спросил он таким тоном, что было ясно: если она продолжит ему перечить, то горько пожалеет.
– Боюсь, говорить об этом не совсем удобно…
Глаза короля вспыхнули убийственным огнем.
Серильда наклонилась к нему и зашептала так, чтобы слышал только он.
– Ваша Мрачность, дарованная богом магия, которая текла в моей крови, ушла. Я больше не в силах призвать ее к своим пальцам. Я перестала быть златопряхой.