Позолота

Мейер Марисса

– Но мне больше нечего тебе дать.

Серильда посмотрела на цепочку, висевшую у Злата на шее. На кольцо с гравировкой у него на пальце – с тем же вензелем, что она видела на кладбище.

И вдруг, в порыве вдохновения, она просияла и ткнула в медальон на его груди.

– А как насчет пряди волос?

Злат посмотрел на свою рубашку – вокруг одной из пуговиц еще было намотано несколько ее волосков.

Он бросил на Серильду сомневающийся взгляд.

– Что такого? – возмутилась она. – Влюбленные вечно дарят друг другу свои локоны. Как настоящее сокровище.

На

лице Злата промелькнули удивление и слабая надежда.

– Мы влюбленные?

– Ну… – замялась Серильда.

А кем еще они могут быть после того поцелуя за статуей в День Эострига? Но раньше отвечать на такие вопросы ей не приходилось. Конечно, ей хотелось ответить честно, произнести вслух то, что она действительно хотела сказать. Но безопаснее было отшутиться, и она дерзко ответила:

– А ты решил, что со мной можно просто покувыркаться в сене?

А потом с удовольствием смотрела, как Злат из смущенного мальчишки превращается в готового провалиться от стыда мальчишку, и на его веснушчатых щеках вспыхивают алые пятна.

Она хихикнула.

– Да-да, очень умно, – пробормотал он. – Но, боюсь, пряди волос недостаточно, чтобы оплатить несколько фунтов золотой пряжи.

Серильда надула губы, задумалась, и… ее посетила еще одна мысль!

– Я дам тебе поцелуй!

Злат усмехнулся, но его усмешка была горькой.

– С радостью приму его. У меня даже сердце чаще забилось.

– Ты уверен, что оно у тебя вообще бьется? Я пробовала услышать его, но ничего не вышло.

Злат рассмеялся, но совсем невесело, и Серильда почувствовала себя виноватой – зачем она его дразнит? А Злат, подавленный и жалкий, развел руками.

– Я не могу принять поцелуй, хотя и желал бы этого. Это должно быть золото… ну, что-то материальное. Не рассказ. Не поцелуй.

– Тогда назови свою цену, – потребовала Серильда. – Ты видишь все, что у меня есть. Хочешь мой плащ? На нем несколько дыр от когтей друды, но в остальном он хорошо сохранился. Или, может, башмаки?

Подняв глаза к потолку, Злат застонал.

– Какая в них ценность?

– Для меня они очень ценны.

Серильде самой не нравился зарождавшийся в ней гнев. Злат говорил ей правду – она достаточно знала о лжи, чтобы понимать разницу. Для него этот разговор был даже более мучителен, чем для нее. И все же они вели его, обсуждали плату. И если они не договорятся, она может лишиться жизни.

– Пожалуйста, Злат. Ты же знаешь, у меня нет ничего ценного. А что сначала были медальон и кольцо – так это просто счастливый случай.

– Я знаю.

Серильда прикусила губу, задумавшись.

– А что, если я пообещаю дать тебе что-то ценное потом, в будущем?

Он бросил на нее недовольный взгляд, но она продолжала:

– Нет, правда. Сейчас у меня ничего нет, но обещаю, что отдам тебе что-нибудь очень ценное, как только смогу.

– Не думаю, что это сработает.

– Почему?

– Потому что… – Злат покачал головой, он был расстроен не меньше, чем она. – Потому что очень уж мала вероятность, что в будущем тебе будет что предложить. Думаешь, ты неожиданно получишь большое наследство? Или найдешь давно утерянные

семейные реликвии?

– Не говори так!

– Я пытаюсь смотреть на вещи трезво.

– Но ведь можно же попытаться?

Злат застонал.

– Не знаю… не знаю. Может, и так. Дай мне подумать.

– Но у нас совсем нет времени! Смотри, сколько соломы – на нее уйдет большая часть ночи. А если мы не успеем к приходу короля, сам знаешь, что со мной будет.

– Знаю. Знаю, – Злат скрестил руки на груди, глядя в пустоту. – Должно же быть что-то. Но, великие боги, Серильда! А в следующий раз? И после него? Так не может продолжаться вечно.

– Я что-нибудь придумаю.

– Придумаешь? Прошло уже несколько месяцев. Ты надеешься, что ему надоест? И он просто отпустит тебя?

– Я сказала, что придумаю что-нибудь! – Серильда срывалась на крик, впервые почувствовав нечто похожее на отчаяние. Только сейчас она вдруг поняла, что Злат может ей отказать. Может бросить ее. Не выполнить работу.

И тогда ее судьба будет решена. Ведь ей больше нечего ему предложить.

– Что угодно, – горячо зашептала она, хватая его за руки. – Пожалуйста. Сделай это для меня еще раз, и я отдам тебе… – Серильда рассмеялась. – Я отдам тебе своего первенца!

– Что?! – опешил Злат.

Серильда огорченно улыбнулась и беспомощно пожала плечами. Слова были сказаны в шутку, но она стала думать об этом…

Ее первенец.

Вероятность того, что она когда-либо сможет зачать ребенка, ничтожно мала. После неудачи с Томасом Линдбеком она думала, что смирилась с предстоящим одиночеством. А учитывая, что единственный, кто еще ее заинтересовал, был мертвым… Ничего страшного, если она пообещает отдать ребенка, который никогда не родится!

– При условии, что я проживу достаточно долго, чтобы родить детей, – сказала она. – Признай, что это выгодная сделка. Что может быть ценнее ребенка?

Злат выдержал ее взгляд с напряженным и, как показалось Серильде, печальным лицом. Ей почудилось, что под мягкой тканью рукава она чувствует пульс Злата. Но нет, это было биение ее собственного сердца, трепетавшего в кончиках ее пальцев. Во внезапно наступившей тишине она уловила трепет своего дыхания. Мгновения летели слишком быстро. Свеча мерцала в углу. Прялка замерла в ожидании.

Злат вздрогнул и оторвал взгляд от ее лица. Посмотрел на ее руки, а свои поспешно убрал за спину. Серильда почти перестала дышать. Но в следующий миг он снова взял ее за руку. Опустив голову, избегая смотреть ей в глаза, нежно сжал ее пальцы.

– Ты умеешь убеждать.

В ее сердце ожила надежда.

– Так ты сделаешь это? Примешь мое предложение?

Он снова вздохнул, как будто ему было больно соглашаться.

– Да. Я сделаю это в обмен на… твоего первенца. – Он стиснул пальцы Серильды, хотя от радости она уже готова была броситься своему спасителю на шею. – Но эта сделка не может быть расторгнута, и я не сомневаюсь, что ты проживешь достаточно долго, чтобы выполнить свое обещание. Ты меня понимаешь?