Позорный столб (Белый август)Роман

Шандор Кальман

«Размяк, — подумал один из сыщиков, — боится, шляпа, что мы его прикончим».

Шествие замыкал Штерц. Он тоже был исполнен сознания своей значимости в этот исторический момент.

Наверху министра внутренних дел передали с рук на руки капитану Фаркашу, и капитан провел его в зал заседаний Совета министров; там в это время Чиллери и советник Калмар диктовали протокол закончившегося совещания министров, в котором подробно говорилось об отставке социал-демократических министров, пять строк были посвящены дальнейшей судьбе всей Венгрии и принципиальным условиям сформирования нового правительства и двенадцать строк предусматривали

личную безопасность членов вышедшего в отставку правительства. Каждому министру был вручен экземпляр этого документа, один экземпляр был положен в архив и один Чиллери взял себе.

Генерал Шнецер ушел домой, так как желал присутствовать при церемонии подписания протокола в генеральской форме. Он переоделся и через полчаса возвратился со свеженапомаженной головой и в генеральских брюках с красными лампасами. Его отсутствие не вызвало задержки оформления протокола. Он протокол не подписывал, так как, будучи истинным христианином и аристократом, а также генералом австро-венгерской армии, считал унизительным ставить свое имя рядом с именами всевозможного сброда; в отдельном письме, адресованном Дюле Пейдлу, он подтвердил, изложенное в протоколе.

В одной из просторных приемных премьера в обществе других путчистов курили сигары совершенно счастливый Штерц и немного сонный Юрко. Странное дело, Штерц в настоящий момент не испытывал никакой сонливости. Он отнюдь не возражал бы против того, чтобы этот удивительный день длился целый год. И пускай бы в зале заседаний Совета министров господа целый год диктовали протокол.

С отелем «Бристоль» поддерживалась постоянная телефонная связь. Звонил Фридрих, потом профессор Блейер, и наконец сам эрцгерцог поздравил Шнецера и его сподвижников с подписанием протокола.

А в «Бристоле» уже шли переговоры о составе нового кабинета чиновничьего правительства. Кованная железом телега истории с грохотом неслась вперед: кроме Фридриха, Шнецера, Блейера и Чиллери, в состав кабинета министров решено было временно ввести статс-секретарей; намеченным кандидатам были посланы на дом визитные карточки с предложением принять руководство соответствующими министерствами. Министром внутренних дел стал статс-секретарь Адольф Шамаша, дядя министериального советника д-ра Гезы Шамаша, у которого в воскресенье утром побывал Эгето по делам города В.

Примерно в половине девятого Чиллери и Шнецер, закончив все дела и заперев в одном зале бывших социал-демократических министров, покинули резиденцию премьер-министра и направились прямо в отель «Бристоль». Там в воротах уже стояли полицейские в парадной форме и белых перчатках. На улице собралась толпа из трехсот-четырехсот человек и восторженно приветствовала их. Владелец машиностроительного завода Иштван Фридрих объявил с балкона об отставке правительства Пейдла и образовании нового правительства. На балконе мелькнула фигура эрцгерцога Иосифа с маршальским жезлом в руках.

В холле к Чиллери пристал подозрительный тип, редактор Каноц, и всячески пытался взять у него интервью для начинающей выходить христианской газеты. Чиллери, теперь уже министр здравоохранения, лишь смерил назойливого субъекта колючим взглядом.

— Прошу пройти! — бросил Каноцу сыщик, сопровождавший Чиллери из резиденции премьер-министра. Потом добавил: — Что вы хотите, господин редактор? За целый день была дана всего лишь одна пощечина!

И Каноц бочком прошмыгнул вперед.

Наверху Фридрих со слезами

на глазах обнял генерала и дантиста.

— Господа! — воскликнул он с чувством.

Затем Фридрих и его высочество отправились в отель «Риц», где миссии Антанты, уже информированные о перевороте, собрались на экстренное совещание: англичане — генерал Гортон и адмирал Траубридж, французский генерал Грациани, итальянцы — герцог Боргезе и подполковник Романелли. Вновь прибывшие доложили совещанию о сформировании нового кабинета. В отель «Бристоль» они возвратились очень поздно, была почти полночь. Его высочество опять выпил рюмку абсента. За время его отсутствия Чиллери и Шйецер подготовили документы о новых назначениях и сочинили текст манифеста эрцгерцога Иосифа. Он начинался так: «К венгерскому народу! После переговоров с находящимися здесь властями Антанты уполномочиваю: временно возглавить венгерский кабинет министров статс-секретарю военного министерства в отст. Иштвану Фридриху…» А кончалось так: «Мы непоколебимо верим в лучшее будущее нашей родины».

Шнецер рыдал.

Затем в салоне его высочества ночью был подготовлен декрет правительства номер один. Декретом этим объявлялась отмена обобществления частных землевладений. На колокольне ближайшей приходской церкви, словно в Новый год, зазвонили колокола; в этот день римской католической церкви было возвращено в Венгрии шестьсот тридцать девять тысяч три хольда земельных угодий. Львиная доля досталась главному капитулу города Эгера— девяносто тысяч сто восемьдесят семь хольдов; меньше всего — протоиерейству города Хатвана — триста четыре хольда. Не говоря о земельных угодьях, которые были возвращены множеству церковных приходов.

В Буду по телефону последовал приказ: Дюлу Пейдла и иже с ним освободить из заключения в резиденции премьер-министра, развезти в. машинах по домам и пока оставить при них по одному полицейскому и одному сыщику.

Наконец Чиллери с двумя полицейскими отправился на поиски места, где можно было бы отпечатать манифест эрцгерцога.

Манифест был отпечатан жирным шрифтом в типографии газеты «Непсава», в доме четыре на улице Конти. Набор, корректура и печатанье в общей сложности заняли немногим больше часа.

Было десять часов. В официальной резиденции премьер-министра Венгрии, в Крепости, на первом этаже старинного дворца графа Шандора, еще околачивались полицейские с карабинами; но было их уже только восемь. Из первоначальных двадцати конных полицейских двенадцать были отправлены по домам спать.

На втором этаже дворца сидят еще несколько господ, их всех клонит ко сну, разговор не клеится. Предводительствует ими торговец посудой Янош Иловский. Его общество разделяют министериальный советник д-р Гоголак, артиллерийский капитан, инспектор тайной полиции и поручик запаса Виктор Штерц, сын колбасного фабриканта, богача Яноша Штерца, самый восторженный из контрреволюционеров, в карманах которого не переводятся сигары, коими он щедро угощает всех. Его родственник учитель геометрии в гимназии города В. Эден Юрко на казенной машине отбыл домой. Только что увели бывших министров, их проводили до машины со злорадной учтивостью; в соответствии с полученным приказом офицеры даже отдали им честь, зато унтер-офицеры ехидно ухмылялись, а кое-кто из них даже плюнул вслед, когда машины с министрами отъехали. Теперь дом вдруг опустел и сделался каким-то неуютным.