Позволь мне разгадать тебя

Конова Юлия

Мама договорилась в школе, чтобы я чуть раньше сдала все внутри школьные экзамены, поговорила с директором и поставила ту в известность, что мы переезжаем и переводимся в другую школу. Администрация у нас была тактичной и приветствовала конфиденциальность, поэтому с этим проблем не возникло. Я спокойно все сдала, а потом маме выдали все документы на руки.

Накануне поездки за несколько дней, мама не выдержала и предупредила, что поедет в Москву, в нашу квартиру, чтобы сказать отцу, что она уезжает и подает на развод. Как же я её тогда

уговаривала, просила не ехать, но мама у меня честная, и так долго носила это в себе, и не слушая меня, все-таки поступила, как посчитала нужным, а вечером приехала вся в слезах и снова закрылась в их комнате.

Больше отца в доме, я не видела и тактично маму не о чем не спрашивала, видя её неуравновешенное и разбитое состояние.

На следующий день после моего отчисления из школы, мы с мамой и Мирославой, каждая с двумя чемоданами в руках и рюкзаком за плечами, в спортивной одежде грузились в минивэн, который отвозил нас в аэропорт.

Вещей было много, нам пришлось заказывать дополнительные чемоданы, чтобы уместить всю необходимую одежду и вещи первой необходимости, а остальные, которые нам нужны для жизни, мы отправили транспортной компанией. Все собирала и организовывала мама, даже взяла с собой часть кухонной утвари и любимые комплекты постельного белья.

Выходя из нашего дома, в котором я прожила почти всю жизнь, а Мира и подавно, мы чувствовали, что он опустел и лишился красок, ведь все, что придавало уют, мама забрала с собой, в наш новый дом.

Горскому я написала письмо, где вкратце объясняла события, вынудившие нас переехать. Пожелала удачи на экзаменах и счастливой жизни. Попросила меня не искать и призналась, что выбросила свою симку, чтобы оставить прошлое за плечами и идти в новую жизнь со всем новым, даже с номером телефона.

А на самом деле трусливо боялась, что он вынудит мое сердце дрогнуть, что уговорит на какое-нибудь безумство или приведет такие доводы, которые подтвердят всю глупость наших поступков. А я этого не хотела, не понимала, для чего нас переубеждать? Какая для него, в этом во всем была бы выгода? И задаваясь этим вопросом, понимала, что проще поставить точку, а может быть, и запятую в нашей дружбе, которая прерывается при таких спонтанных обстоятельствах. Я хотела, чтобы он не переживал и искал свой путь, был счастлив и вспоминал только хорошие события, которые с нами случались.

Накануне отъезда, я позвонила им в дверь, которую открыла тетя Света, и пригласила меня зайти в гости, попить с ней чай, посекретничать. Но я сослалась на дела, и попросила отдать конверт с письмом Максу, после того как он получит диплом, не раньше.

Тетя Света смотрела на меня задумчиво, но в итоге кивнула и так и ничего не спросила. Не знаю, насколько она в курсе взаимоотношений между моими родителями, но на всякий случай, решила не показывать тогда, что у нас все совершенно не в порядке…

И вот, спустя столько часов дороги и перелета на самолете, а потом квеста езды на такси от аэропорта

до городка, где живут дедушка с бабушкой, я, наконец, почувствовала себя свободней. Будто щупальца, что стискивали меня все это время, пропали и теперь можно вздохнуть полной грудью, расслабится и насладиться морем, солнцем и песком, в котором утопают мои ступки.

Мама тоже стоит рядом и задрав голову вверх, раскидывает руки в разные стороны, шумно вдыхая морской, насыщенный йодом воздух.

— У нас все будет хорошо, — выдыхаю я словно мантру, подставляя лицо яркому летнему солнышку.

— Иначе и быть не может, — отвечает и первый раз за долгое время улыбается.

Мамина улыбка, как аксиома всего самого светлого и доброго, обволакивает сердечную мышцу вкупе с солнечным лучом на голубом небосводе, и внутри зреет понимание, что я только в самом начале пути, и мне надо научиться проживать эту жизнь наполненной самыми яркими эмоциями.

Эпилог

Макс

— Черт, черт, черт! — бил ни в, чем ни повинную стену своей комнаты, вымещая на ней свой гнев.

Пребывая в нереальном ахере от новости, что свалилась на меня несколько часов назад, после того как я радостный пытался дозвониться в дверной замок семьи Гончаровых, но мне никто не открыл и телефон у моей Маруси был выключен.

Что за херня? — подумал я и пошел к матери, которая была дома, чтобы узнать у неё, может, она разговаривала с тетей Катей и знает, почему их нет дома, вдруг их семья уехала в Москву?

— Мам, Горских нет дома, ты не знаешь, где они?

Мама сначала удивилась моему вопросу, но потом, будто что-то вспомнив, попросила меня подождать пару минут и убежала наверх.

В тот момент в груди заныло. Чувствуя какую-то подставу, нервно опустился в кресло и стал барабанить пальцами по подлокотнику.

Спускаясь, мама в руке держала конверт, который мне и протянула.

Меня пронзил холодок, а по загривку побежали мурашки.

На конверте было написано, почерком Маруси мое имя и поставлена на стыке печать. Ну такая, знаете, с алиэкспресса, которая продается разноцветными гранулами, а потом растапливается в небольшой таре и ставится штамп с рисунком. Маша таким увлекалась, у нее был целый набор с разными штампами и цветными восковыми гранулами. В этот раз она сделала мне белую, с легкими голубыми разводами, а на рисунке штампа был изображен схематический город.

Проведя пальцами по мелким изгибам рисунка, я безжалостно сломал эту девчачью печать и достал лист бумаги а4, где было письмо от моей Маруси.

По мере того как я читал, медленно зверел. То, что она писала, казалось мне фантастической иронией, но сжав челюсти, я дочитал до конца, а потом вернулся к первой строчке и прочитал ровные строчки, написанные красивым почерком вновь.

Бред, полный бред. Ну кто же так делает, Машка?! Ты просто приставила пистолет к моему виску и не нажала на курок! А страх и ощущение раздавленности так и остался.