Позволь мне решить
Шрифт:
– Сядь, - велела, указав на ближайшее кресло, Виверия.
Она провернула рычаг в стене, и подъёмник медленно пополз вверх, закрывая брешь в потолке комнаты. Януш огляделся: никаких признаков того, что здесь жил ребёнок, он не увидел.
– Где Велегор?
– С Хетагом, - Виверия поймала непонимающий взгляд лекаря и, усмехнувшись, пояснила, - это самый могущественный колдун в Норе. Он единственный, кто способен обучить мага такой силы, как Велегор.
– Я хочу увидеть сына.
– О, не сомневаюсь, - легко согласилась ведьма, скидывая с себя верхнюю мантию. Под ней оказалась серая рубашка и штаны, почти такие же, как и у всех здешних
– Чудо произошло, - ответил Януш, разглядывая Виверию.
Годы и невидимая смерть не пощадили её: поредевшие волосы, пожелтевшая кожа, высохшая фигура. Сейчас она выглядела как обычная, слегка уставшая немолодая женщина, но порой казалась самым настоящим воплощением зла, которое прочно пустило корни в давно омертвевшей душе; искажало человеческий облик, подчиняло себе, поглощало мысли и чувства, пользуясь её телом, как оболочкой, вместилищем для своих нужд…
– Я там, куда стремился попасть все эти годы, - лекарь говорил спокойно: Виверии он не боялся, колдунов тоже. – И я сделаю то, ради чего пришёл.
– Что же это? – заинтересовалась ведьма, подходя ближе.
– Я заберу Велегора.
Виверия расхохоталась, покачала головой, а затем вскинула раскрытую ладонь к самому его лицу – и резко дунула, выпуская зажатый в ней песок. Януш шатнулся назад, но поздно – зеленоватая, мерцающая пыльца окутала его, и он вдохнул дурман. По телу пробежала давно забытая дрожь; он судорожно выдохнул, пытаясь совладать с собой, закрыл лицо руками, тряхнул отяжелевшей головой.
– Любовь моя, - пропела Виверия, закидывая обе руки ему на шею. Януш попытался отстраниться, но не смог; тело налилось свинцовой тяжестью, сознание помутилось. – Ты сам не понимаешь, что говоришь. Велегор ещё так мал… он совершенно не умеет владеть той силой, которая дана ему с рождения… нас, магов, питает энергия небесного камня, но мой сын в этом не нуждается… Если рядом не будет могущественных колдунов, кто сдержит его? Кто поможет направить его силу в верное русло? Кто расчистит ему путь? Кто укажет, куда бить? Кто объяснит, что этот мир – лишь игрушка в сильных руках? Кто, наконец, увидит плоды своих трудов, когда Велегор вернёт магию в мир, разбудит древние силы, выпустит хаос из темницы, в которой столько лет томится наш повелитель? Клеветник был низвергнут, проклят, осуждён – но мы знаем, что грядёт день, и он вырвется на свободу…
– Ты хочешь вырастить из сына… монстра…
– Я хочу, чтобы мой сын стал самым могущественным магом в мире! Равного которому нет и не будет… Януш, любовь моя, ты не заберёшь Велегора! И сам не выйдешь отсюда…
Ведьма отвела его руки от лица, заглянула в глаза…
И Януш понял, что теряет разум уже бесповоротно. Точно со стороны наблюдал он, как ведьма срывает с него плащ, рвёт рубашку, оставляя длинные кровавые полосы на груди… впивается дикими укусами в шею, губы, с жадностью набрасываясь на его непослушное, отчуждённое тело…
Януш ничего не чувствовал и ничего не мог сделать. На него нахлынуло безразличие и слабость, сознание играло с ним странные шутки, - иначе как объяснить то, что его тело, над которым он был не властен, откликалось на жуткую страсть ведьмы, сжимало её в ответных объятиях, отвечало на каждый дикий, омерзительный поцелуй?
– Мальчик мой… суженый… совсем не изменился… - выдохнула Виверия, подталкивая его к кровати. – И ты спрашиваешь, зачем ты мне? Милый! Я, правда, скучала… Клеветник будет рад такой
Виверия отстранилась на миг, оставляя его искусанные, кровоточащие губы, быстро провела ладонями по лицу, телу, пригладила волосы… Облик её дрогнул, стремительно переменился – и вот завились длинные пряди, почернели, полоснул сталью взгляд потемневших глаз…
– Такой больше нравлюсь? – тесно прижавшись к нему, жарко шепнула ведьма.
– Марион…
И внезапно точно пелена с глаз упала. Душа, столь безразлично взиравшая на своё тело сверху, метнулась обратно; сознание прояснилось, зеленоватая дымка развеялась; облик Марион дрогнул, побледнел…
Януш ощутил невероятный прилив сил – точно плотина прорвалась, выпуская скованную дурманом волю на свободу. Лицо Марион, как глоток свежего воздуха, напомнило о родной и такой далёкой теперь Валлии, о прежней жизни и о друзьях, которых он так спешно покинул, не потрудившись даже объяснить своё исчезновение. Образ любимой женщины, который он однажды предал, поддавшись страсти и злому колдовству, вызвал самый настоящий шквал эмоций – тех, на которые он, казалось, был уже не способен…
Где-то есть правда на свете, если его любовь жива, и раз правда есть, за неё надо бороться. В своём отчаянии, в своём грехопадении он совершенно забыл о том, что действительно имело смысл, о том чистом, светлом и вечном, которое все последние годы казалось ему лишь трепетным предрассветным сном…
Виверия нахмурилась, отстраняясь, заглянула в прояснившиеся зелёные глаза. Облик черноволосой воительницы, который она приняла, побледнел и развеялся; перед лекарем вновь стояла высохшая, желтокожая ведьма с горящими от бешенства глазами.
– Что происходит? – дрожащим от ярости голосом спросила Виверия. – Что ты делаешь?
Януш положил руки поверх лежавших на его груди сморщенных ладоней, сжал, отрывая от себя, отстранился, делая шаг назад. И поднял руку, осеняя ведьму священным знаком Единого.
Виверия взвизгнула, отскакивая назад, швырнула в него горсть зелёного пепла – но дурман лишь по полу расстелился, не касаясь тела лекаря. Януш склонил голову, переплетая пальцы, и принялся читать молитву, вначале шёпотом, затем всё быстрее и громче, отчётливо произнося каждое слово. Ведьма зарычала, бросилась на него – но тут же кубарем покатилась по полу собственной спальни. Приподнялась, с утробным воем вскинула голову – и тотчас закрыла лицо руками, закричала, отворачиваясь от слепящего света, исходившего от лекаря.
Распахнулась дверь в углу. Ворвавшийся в спальню старик с редкими, торчащими во все стороны седыми волосами глянул на корчившуюся на полу Виверию, на молящегося лекаря – и вскинул руки, направляя в него струи синего пламени. Огонь поглотил его тело, принялся лизать оголённую кожу, но не смог причинить ни малейшего вреда последователю Единого.
– Хетаг! – завизжала ведьма, приоткрывая покрасневшие глаза. – Живьём!!! Он нужен… для… обряда… Велегору…
Подъёмник в потолке пополз вниз, и спустившиеся в спальню трое колдунов, оставленных Виверией на страже, испуганно шарахнулись в разные стороны, увидев яркую, светящуюся фигуру в комнате. Януш молился истово и пламенно, не открывая глаз, и тело его с каждым словом наливалось благодатным сиянием… о которое, как о невидимую стену, разбивались все заклятия слабеющего Хетага.