Позволь мне решить

Погожева Ольга Олеговна

Лекарь наконец сумел открыть глаза, по-прежнему жмурясь на свет многочисленных светильников и уже знакомых ярко-синих шаров, висевших под низким потолком. Он находился в небольшой подземной келье, на каменной кушетке, покрытой одеялом, и был одет в чистую рубашку и широкие штаны, из-под которых выглядывали деревянные палки. С некоторым трудом подняв руки на уровень глаз, Януш поражённо разглядывал чистую, без следов грязи или крови, кожу, когда Этьен фыркнул, наблюдая за ним.

– Ну, что смотришь? Отмыли мы тебя, лекарь! Бородищу твою сбрили, космы расчесали, раны перевязали… на себя прежнего ты теперь совсем не похож! Ну, или… похож на совсем прежнего себя.

Януш опустил руки и попытался встать, упёршись в края кушетки. Этьен покачал головой, лёгким толчком отправляя приподнявшегося лекаря обратно на покрывало.

– Лежи,

немощный, - посоветовал молодой маг. – Куда ты собрался с переломанными-то ногами? Трифон зачем-то даже кости тебе вправил, шины наложил, хотя мы с Рейнхардом и втолковывали старику, что он только время даром тратит…

– Почему… - в горле пересохло, и слова давались с трудом, - почему вы… зачем…

– Зачем так старались? – понятливо кивнул Этьен. – Я тоже не сразу понял, когда Хетаг велел сделать из тебя человека. А потом мудрый Трифон разъяснил. Наш юный повелитель сильно психовал, когда мы сказали, что лечим полюбившегося ему пленника, всю Нору излазил в поисках пропавшей игрушки. Тебя, то есть. Даже сюда разок заглянул, но тебя не признал. Глянул на кушетку, спросил, что за птица, а я и ответил, мол, адепт новый, обвалом придавленный. Ну и исчез Велегор, дальше побежал свою игрушку искать. Ещё бы! Он ведь тебя заросшим да грязным помнит, даже лица твоего, поди, ни разу толком не видел. А тут такой рыцарь валяется…

– А… обряд…

– Обряд пройдёт на днях, - пообещал Этьен. – Ты ведь уже всё понял, лекарь! Чтобы впитать в себя всю силу небесного камня, Велегор сам, своими руками должен принести жертву Клеветнику. Твоя кровь подходит для этого как нельзя лучше. Виверия сказала, что так будет правильно – первым, кто падёт от руки Велегора, будет его отец. Поверь, когда юный повелитель нанесёт удар… в тот миг он изменится навсегда!

Януш помолчал. Убийство действительно должно стать тем, что окончательно отделит Велегора от нормального мира и подарит его юную душу Клеветнику – в обмен на безграничную силу, магию, которую так стремились вернуть в мир здешние колдуны.

– А потом… что? Вы… на материк?

– Да, - довольно прищурился Этьен. Щёлкнул пальцами, вызывая ещё один сияющий синий шар взамен погасшего, и чему-то мечтательно улыбнулся. – Когда Велегор впитает силу, он станет для нас проводником, бесконечным источником магии. Пока будет жив повелитель, будет жива магия, будем живы мы... Мы станем свободны! Даже находясь на другом конце света от повелителя, мы будем сильны так, как никогда не были бы сильны здесь! Да ты голову-то не ломай, лекарь! Тебе не всё ли равно, что там произойдёт дальше? Мир ждут весёлые времена, но ты их уже не застанешь!

Низкая дверца подземной кельи распахнулась, впуская внутрь сгорбленного старика с длинной редкой бородой и деревянным посохом, конец которого украшал гладкий обугленный камень. Этьен почтительно склонился, отступил в сторону.

– Мудрый Трифон…

– Как он? – сухим, шелестящим голосом спросил учитель. Подслеповато прищурился, подходя к кушетке. – О, лекарь Януш! Я уж не думал застать тебя в добром здравии… Даже королева переживала, что ты не дотянешь до обряда, и скончаешься во сне… прискорбно, прискорбно… Но ты решил бороться, и всё ещё жив…

Януш с удивлением слушал незнакомого колдуна, и каждое слово казалось ему непривычно участливым, мягким – слишком мягким для того места, где они находились, и для того, кем являлся этот старец, обучавший новоприбывших в Нору адептов.

Мудрый Трифон тем временем с кряхтеньем умостился на колченогом табурете, услужливо подсунутом ему Этьеном, и махнул рукой молодому магу.

– Можешь прогуляться, Этьен, мальчик мой, - глухо проговорил он. – Я присмотрю.

Колдун поколебался миг или два, но затем всё же вышел, плотно затворив за собой дверь. Трифон поставил посох наземь, опёрся об него высохшими руками, и прислонился к ним седой головой, рассматривая лекаря.

– Да, да, - пробормотал он, глядя сквозь него. – Это был ты. В моём сне. Теперь я вижу… твои глаза. Да, сомнений нет. Значит…

Старец вздохнул, опуская веки. Это был бы хороший момент для любого другого пленника, чтобы воспользоваться случаем и оглушить колдуна, но Януш совсем не чувствовал желания бежать, даже будь у него больше сил и здоровые ноги.

– Лекарь Януш, - снова зашелестел Трифон, - выслушай меня, мальчик мой. Я должен рассказать… тебе. Я ждал этого долгие годы… - старик повозился на табурете, вцепился подрагивавшими пальцами

в посох.
– Когда-то я считался одним из самых прославленных ясновидящих на материке, и никогда не ошибался. Меня всегда влекли новые знания, тайны, загадки, непознанное и вечное… Я был обеспеченным человеком и мог позволить себе потратить всю жизнь на поиски ответов. Виверия, бедная девочка, попала ко мне ребёнком, и многому научилась у меня… всему, что относилось к запрещённым наукам, пророчествам, снам, мелкому колдовству… но совершенно не желала слушать, когда я учил её смыслу сущего. Она искала ответов не для того, чтобы стать просвещённей и мудрее, нет! Увы, бедную девочку сгубило тщеславие… Ей было двадцать лет, когда она покинула меня… в поисках новых знаний. О, она была так прекрасна в те годы! И отчаянно желала большего… вечной молодости, вечной жизни – как и многие из нас… Забираясь всё дальше в дебри чёрных искусств, она постепенно теряла и молодость, и красоту – но верила, что когда-нибудь дождётся своего часа. В ней крылся дар прорицаний, и однажды она увидела во сне того, кто даровал бы ей сына, могущество которого не знало бы границ. Но ты был ещё очень молод… жил при монастыре Единого, куда она не могла ступить… затем попал на службу к влиятельному и сильному человеку, и провёл долгие годы на полях сражений… она охотилась за тобой долго, следила, ждала… той самой ночи… и дождалась. Когда моя девочка пришла ко мне с Велегором в утробе, я едва мог поверить своим глазам… Попросила меня о помощи… и разве мог я отказать? Я сам воспитал её, вскормил в ней эту непомерную гордыню, эту ненасытную жажду знаний, эту тягу к запретному, жадность к власти… я стал причиной того, в кого она превратилась, и я должен был нести за это ответ. Я отправился вместе с ней на Острова, стал обучать тех, кого она собрала вокруг себя, слушал её приказы… моя девочка так выросла, так изменилась! Я не умел отказывать ей в детстве, не научился и потом… ах, лекарь Януш, ты ведь не помнишь её такой, какой помню я… Маленькая, дрожащая сиротка у порога моего дома, с огромными серыми глазами… Прекрасная живая малышка, скрасившая мою жизнь… Я любил и гордился ею бесконечно – и эта гордость меня ослепила... Я слишком поздно увидел, во что превратил мою бедную девочку…

Старик умолк, опираясь на необычный посох, и Януш осторожно перевёл дыхание. Трифон говорил, казалось, больше для себя, чем для него, и лекарь боялся потревожить колдуна лишним звуком. Приходившие к нему больные порой нуждались в молчаливом собеседнике, которому можно выговориться без всяких опасений, как в готовую принять и похоронить все слова разрытую могилу…

– Я сейчас понимаю, чего ждал так долго… тебя, мой дорогой мальчик, - Трифон вновь открыл выцветшие, подёрнутые старческой плёнкой глаза. – Я давно понял, что привёл Виверию и своих несчастных учеников в бездну, из которой нет спасения. И я жил долгие годы с этим грузом на сердце, жил и ни во что не верил… ничего не ждал… пока не увидел во сне тебя. А рядом с тобой – твоего сына, Велегора. Я не знаю, что ждёт нас на обряде поглощения, но я уверен, что во мне достаточно сил, чтобы… ты мог рассчитывать на помощь бездарного, потратившего жизнь впустую старика…

Мудрый Трифон тяжело, с кряхтением поднялся, и развернулся к двери – как раз вовремя, чтобы встретить лицом к лицу ворвавшихся в келью Хетага с Виверией.

– Что ты здесь делаешь, учитель? – напряжённо спросила ведьма, переводя взгляд с него на бледного лекаря. – Тупица Этьен так и не смог ничего толком объяснить…

– Я пришёл посмотреть на него вблизи, девочка моя, - Трифон сгорбился и медленно направился к выходу. – Больше такого шанса у меня не будет…

– Это верно, - зло усмехнулся Хетаг. – Думаю, следует усилить охрану, моя королева. Кто знает, какие… сообщники могут быть у лекаря. Я бы не стал доверять даже самым заслуженным из наших магов.

Ведьма с трудом оторвала взгляд от лежавшего на кушетке пленника, глянула в спину уходившему Трифону, и коротко кивнула Хетагу.

– Делай, как знаешь.

– Ты стала слушать не тех учителей, бедная девочка, - с сожалением прошелестел Трифон, не оборачиваясь. – Раньше я думал, что всегда могу положиться на мою маленькую Виверию…

Старый маг наконец покинул келью, и в коридоре стихли его шаркающие, неторопливые шаги. Ведьма нервно тряхнула головой.

– Старик давно из ума выжил, - отмахнулась она от вопросительного взгляда Хетага. – Сделай скидку на его почтенный возраст... Что там с лекарем? Готов ли к обряду?