Позволь мне верить в чудеса
Шрифт:
— Нет. Не надоел. И не из жалости…
— А из-за чего? Я не совсем идиот, Ланцова, правда… Ты переписку нашу глянь — ты же меня динамишь, как только можешь. А я не настолько безнадежный, чтобы…
— Ты не безнадежный. И я не динамлю… То есть… Прости меня.
Аня начала отрицать, но быстро бросила затею. Потому что бессмысленно. Потому что правда.
— Прости, пожалуйста. У меня просто сложный период был, вот я и…
— Какой период? В чем сложность? Почему ты мне не сказала? Думаешь, не понял бы?
— Я грузить тебя не хотела…
Аня сказала, чувствуя, как щеки
— Ну-ну…
И ему это, кажется, тоже очевидно.
Потому что он произносит с показушным сомнением, после чего снова отворачивается…
И вроде бы разговор окончен. Правда вскрыта. Притворяться, что она нуждается в нем больше, чем он в ней, смысла никакого, но Аня…
Аккуратно, миллиметр за миллиметром, тянется своей рукой к его — сжатой в кулак, лежавшей на парте. Сначала касается мизинцем. Видит, что он вздрогнул и на секунду перевел взгляд на стол, но потом снова в окно…
— Прости, Захар. Я знаю, что раньше вела себя… Странно. Наверняка неправильно. Извини за это. Но я… Хочу попробовать исправиться.
Аня сказала, глядя на собственные пальцы, которые постепенно — один за вторым — сначала касались руки парня, а потом и наползали на нее, как бы накрывая…
У него были совсем другие руки. Не такие, как у… Высоцкого… И те единичные прикосновения к Корнею, которые случались чаще всего случайно, вызывали абсолютно другие эмоции, но…
Места в жизни Корнея для нее нет. А у Захара — найдется. Да и касаться ведь его приятно… И неважно, что молнии не прошивают от макушки и до пяток. Никого не прошивают, наверное. Или почти никого… Только влюбленных дурочек, какой Аня быть больше не хотела.
— Ты после пар что делаешь?
Девушка не сомневалась — Захар имеет право послать ее на все четыре стороны. Готовила себя именно к этому, хотя впервые, пожалуй, надеялась на другое… И стоило ему задать вопрос, довольно тихим, будто еще сомневающимся голосом, продолжая смотреть в окно, как девушка непроизвольно выдохнула, а губы дрогнули в улыбке.
— Я после пар не смогу…
И чувствуя внезапную эйфорию, Аня ответила честно, даже не сразу поняла, почему Захар оглядывается и смотрит с прищуром из-под насупленных бровей.
— Нет! Нет! Нет, Захар! Ты не так понял! — а стоило сообразить, как она усиленно замотала головой, даже голос повышая. Настолько, что парню с передней парты пришлось оборачиваться и шикать на разгулявшихся обитателей галерки. Поэтому продолжила Аня уже тише, прижавшись грудью ближе к парте. — У меня первый день стажировки сегодня. В два должна быть в офисе. До семи. А вечером свободна…
Произнесла, улыбнулась, увидев, что брови парня «расходятся» по местам, что он кивает, опуская взгляд на их руки. Его до сих пор сомкнутый кулак и ее замершие на нем пальцы. Поворачивает свою, сгребает девичью в охапку, опускает под парту, устраивая у себя на колене…
И не столько сама ласка, сколько ее значение заставляет Аню улыбнуться шире. Потому что, кажется, получилось. Потому что, кажется, есть шанс…
— Я папину тачку возьму тогда. Заеду за тобой. Адрес скажи только…
— Ланцова! Кусков!
Получив второе замечание за одну лекцию, Аня стыдливо выдернула руку, бросила один извинительный взгляд на лектора, второй — на Захара, мотнула головой, как бы обещая, что больше ни слова не проронит, а потом взяла ручку, оторвала угол тетрадного листа, написала на нем название бизнес-центра, протянула соседу по парте.
Тот прочел, присвистнул, но тоже смолчал. Только кивнул, улыбнулся, подмигнул…
И это значило, что заметано. Вечером заедет…
Аня была у того самого здания немного раньше обещанного. Опять, как когда-то, наматывала круги по тротуару. Опять, как когда-то, держала в руках телефон, гипнотизируя экран. Опять, как когда-то, знатно мандражировала… Но причина была уже другой.
Бой за дом они с бабушкой проиграли. Но впереди у них был бой за жизнь — достойную, благополучную, такую, какую Зинаида пыталась обеспечить Ане на протяжении последних девятнадцати лет, невзирая на то, что из-за напряжения иногда трещали жилы. Теперь пришел черед Ани. Теперь пытаться должна была она. И стажировка в ССК — первый важнейший шаг к тому, чтобы у нее все получилось.
Немного подняв взгляд на верх экрана, Аня кивнула обновившимся на нем цифрам: «13:59». Отлично. Значит, еще одна минута и можно набирать.
На сей раз, конечно же, не Высоцкого. А девушку-Алину — работницу отдела статистики, с которой Аню познакомили в день собеседования и дали поручение ввести Аню в курс дела и по возможности взять над ней шефстсво.
Когда «пригруженная» таким заданием Алина провожала Аню в тот день к лифтам, без пяти минут стажерка чувствовала себя неловко. Даже извинилась за то, что стала причиной неудобств (ведь наверняка у Алины и без нее куча работы), на что последняя отреагировала крайне неожиданно — рассмеялась, отмахнулась, заверила, что ей это только в радость. Да и когда-то ведь точно также помогали ей, значит, и она должна помочь.
Это объяснение немного успокоило Аню, да и вообще Алина показалась ей вполне дружелюбной, разговорчивой, в меру улыбчивой… Она даже успела немного рассказать о себе и расспросить об Ане, девушки обменялись телефонами, договорились, что в понедельник Аня наберет и Алина ее встретит, что пропуск будет уже заказан, а сама Алина освободит немного времени, чтобы посвятить его Ланцовой.
Как все пройдет — Аня не загадывала. Зареклась намечтывать всякое… Смирилась с тем, что все равно не сбудется… И лучше тоже не будет. А хуже — запросто. Так зачем?
Поэтому чинно ждала положенных четырнадцати, чтобы набрать… И будь, что будет.
Увидела на экране заветные нули, поднесла мобильный к уху, слушала гудки…
— Алло, Аня?
— Да, добрый день, Алина, я под офисом…
Стоило услышать полнящийся энтузиазмом голос девушки-Алины, как Аня и сама расплылась в улыбке.
— Отлично! Я как раз возвращаюсь с обеда. А… Вижу… Обернись…
Подчиняясь, Аня повернулась на сто восемьдесят градусов, расплываясь в еще более широкой улыбке, потому что к ней навстречу шла Алина, махая свободной рукой…