Позывной ’Грэй’
Шрифт:
Я была так возбуждена, что мне в голову не пришло достать дозиметр и проверить уровень радиации. Какая к чёрту разница, если вообще на всё плевать? Если бы я обнаружила превышение нормы радиации, разве смогло бы это меня остановить?
Когда я миновала жёлтую табличку с черепом и костями, дорога стала отвратительной. Кроме того, что дорожное покрытие в некоторых местах поросло травой, начали попадаться камни, палки и другой мусор, препятствующий движению. Я боялась пробить колесо, потому что ехать оставалось ещё прилично, вот и тащилась еле-еле.
Заяц,
Эта дорога показалась мнедлиноюв жизнь. Такой же утомительной и ужасной.
С рассветом видимость улучшилась, и ехать стало легче. Карта уже мне была без надобности. В Стальном я знала каждую улицу и двор.
Сложно сказать, что я чувствовала, когда ехала по пустынным улицам города. Эмоции, переполнявшие меня, жгли глаза, норовя пойти носом.
Дома почти не пострадали. Если бы не мусор и буйная растительность, можно было бы подумать, что город просто спит. Сейчас наступит шесть утра, и люди начнутвыходитьна улицы.
Жуткое и в то же время завораживающее зрелище.
Наш дом я увидела издалека. Он цел! Да, чёрт возьми, да!
Поваленное сухое дерево,лежавшее на дороге,преградило мне путь. Искать объезд не было сил. От нетерпения я вышла из машины и прислушалась.
Поразительная тишина...
Только ветер, шелестящий в кронах деревьев и голоса птиц. Зайца я уже видела, птиц тоже. Не так ужтути смертельно опасно, раз есть какая-то жизнь.
Воздух был кристально чистым. Ни запаха, ни вкуса. Обманчивое ощущение, но дышать было так легко, что я не могла надышаться им.
Сняв с шеи шнурок с ключом, я сглотнула ком, всю ночь не дававший мне покоя, и пошла к дому.
Ворота мы никогда не запирали, но я не смогла их открыть из-за зарослей травы. Пришлось лезть через забор. Руки ходили ходуном, когда я вставила ключ в навесной замок. Он не поддавался! Заржавел!
–Блять! — выругалась я от досады.
Нужно было найти лом или что-то подходящее, чтобы сбить замок. У папы в гараже должно быть что-то. Облом. На гараже тоже висел замок.
В машине вроде были какие-то инструменты...В крайнем случае, придётся разбить окно на веранде.
Меня поманило в сад. Да и осмотреться не помешало бы. С трудом пробравшись через высокую траву,я обошла дом. Сначала проверила колодец. Ведро было на месте,цепьцела. Ради интереса я набрала ведроводыи понюхалаеё. Затхлого запаха я не почувствовала. Не удержавшись, я хлебнула ледяной воды, умыла лицо и руки.
Я знала, что есть и пить здесь ничего нельзя, но мимо кустов черешни я просто не могла пройти. Сезон ягод давно закончился, черешни осыпались на землю, но кое-где попадались перезревшие почти чёрные ягоды. Обрадовавшись, как ребёнок, я начала рвать
Это было настолько потрясающе,чтоя почти не верила,чтоэто происходит на самом деле. Всё немного не так, как мне виделось в детских мечтах, но всё же...
Наевшись до отрыжки, я вытерла рукой липкий от сока подбородок и упала в траву.
За такое чистое и прозрачное небо и жизни не жалко.
Глава 59. Анна
Мне было так хорошо и легко, будто я никуда и не уезжала отсюда. Не было трагедии, в результате которой я стала сиротой, не было десяти лет бесполезной жизни воФрогии, не было войны, не было ранящего предательства папы и Марселя, и мою Берту не убивали в лесу. Никакой боли, обид и разочарований.
Это всё осталось позади и случилось не со мной.
Остался только Серёжа.Онзасел во мне прочно, и уходить никуда не собирался. Должно быть, он очень расстроился, что упустил ценного заложника?Онтоже предатель, зачем я думаю о нём? Наши с ним беседы по душам, интимные прикосновения, поцелуй — всё было правдой только с моей стороны. Мужчина меня обманул с такой лёгкостью, потому что я сама позволила ему это сделать.
Я искала что-то настоящее на войне, глубокое и душевное, я на секунду позволила себе представить,чтоесть здесь место для искренних чувств, для любви и милости,чтолюди способны оставаться людьми, что-то чувствовать, продолжая жить.
Как же я ошибалась!
На войне есть жизнь, наполненная болью лишений и страхом. Есть нелепая смерть, когда погибают не героями. И жгучая, слепая ненависть, которая не даёт тебе ни единого шанса подумать,чтоправильно, ачтонет.
В Стальном не было людей, и это было замечательно. Создавалось впечатление, что этот город только для меня одной, и весь мир принадлежит мне.
Где-то далеко идут ожесточённые бои за города, людиборютсяза что-то, порой даже не понимая, за что.
Я больше не хочу бороться. Зачем? Мнение о том,чтоправильно, ачтонет, настолькосубъективно,чтостоитвзглянуть на ситуациюс другой стороны, и твоя твёрдая жизненная позиция полностью обесценивается, теряет всяческий смысл, а быть может, и вовсе, превращаетсяв зло.
Что было бы со мной, неприедья в Кижи?
Я вышла бы замуж за Марселя. Вышла бы, потомучтоникого другого не было, потомучтоя не знала, какой он на самом деле трус, и не узнала бы никогда. И с Серёжей бы я не познакомилась, не испытала бы тех волнительных чувств, на которые я, оказывается, была способна.
У нас с Марселем был бы красивый дом и дети. Я бы готовила борщи, с улыбкой наблюдая в окно, как малыши резвятся во дворе, а мой муж подстригает лужайку.
А потом бы пришлиберлессыилибургедонцы, илибриминцы–неважно. Марселя бы забрали на войну. Силой. Потому что он трус, и добровольцем никогда бы не вызвался. Наш уютный дом разбомбили бы в хлам, а моих крошек и меня посекло бы осколками мин.