Позывной «Хоттабыч» 4
Шрифт:
— Да это невозможно… — Хартман даже слегка с сбледнул лица. — Там же почти полбутылки шнапса…
— Я не договорил! — Вновь вмешался я в процесс «обсуждения». — выпить этот стакан, чтобы вернуть себе звезды оберфюрера, нужно без рук!
Глава 23
— Без рук? Целый стакан! Это немыслимо! — вновь завел свою шарманку Робка.
— А кому сейчас легко, герр оберфюрер? — ехидно прищурившись, произнес я. — Если слабо, так и признайся при всем честном народе, — добавил я по-русски.
— Ich bin слабо? — Неожиданно возмутился наш немчик, от волнения заговорив на дикой смеси немецкого
— Слабо! — невозмутимо повторил я. — А если нет — докажи!
— Это есть не доблесть… — жутко волнуясь, произнес Хартман. — Это есть настоящий глюпость! Никто не выдержать такой надругательств над организм!
— То есть зассал? — Я гаденько ухмыльнулся и, взяв со стола пустой стакан, наполнил его до самых краев шнапсом и установил на самом краю столешницы. — Показываю, как надо, ссыкло баварское! — И я, демонстративно заложив обе руки за спину, наклонился над стаканом и ухватил его зубами за холодный стеклянный краешек. После чего аккуратно, чтобы не расплескать «драгоценную» влагу, приподнял его и, одновременно отхлебывая шнапс, медленно перевернул. По моему пищеводу в желудок хлынула горючая жидкость, обжигая слизистую рта. Но я не обращал на это неудобство никакого внимания, сосредоточившись на том, чтобы не пролить ни капли.
Собравшиеся «для алкогольного разврата» немцы наблюдали за моими действиями с широко раскрытыми глазами. Сказать, что они обалдели, наблюдая за моими потугами в одновременном сеансе поглощения такого количества «зеленого змия» — это ни сказать ничего! Да они просто ох..ли и пребывали в полнейшем шоке! На их глазах столетний старикан, который каждому присутствующему годился если не в прадеды, то в деды, откалывал такие «коленца», которые никто из них не решился бы повторить!
Смотрите, гребаные утырки, смотрите! — злорадно усмехался я, запрокинув голову, и краем глаза отмечая их вытянувшиеся испуганные хари. Думаете, я просто так затеял всю эту муру с неуемным и непомерным потреблением спиртного? А вот, как бы не так! Поставленная передо мной командиром задача — это отвлечение внимания всего офицерского состава концлагеря. Пока фрицы, позабыв про все на свете, пялятся на свихнувшегося русского, лихо потребляющего лошадиные дозы шнапса, да еще таким нетривиальным способом, товарищ оснаб ловко шерудит при помощи своего Дара в их пустых головах.
Прорабатывая свою комбинацию, мы точно не знали, есть ли в составе охранного контингента «Заксенхаусена» Маги-Менталисты, кроме барона фон Эрлингера. Скорее всего, нет, чем да, но подстраховаться, на всякий пожарный, все равно не помешает. Вот и был на скорую руку придуман план с попойкой, а тут еще и Робка со своим новым званием так удачно «подставился». Грех было не ухватиться за эту возможность!
Вообще-то, равных князю Головину в искусстве промывания мозгов, в Рейхе, наверное, немного найдется. Но мы решили исключить даже малейшую возможность сорвать наши далеко идущие планы. А когда внимание объектов внушения полностью отвлечено на нечто, не укладывающееся в их «светлые» головы, проникать в эти самые головы даже опытному Мозголому, куда как сподручнее. И вот, пока я хлестал стаканами шнапс, командир одновременно программировал местное офицерское собрание на нужные нам «реакции».
Когда последние капли спиртного оказались у меня в желудке, я резко мотнул головой, одновременно разжимая зубы и отпуская стакан. Опустевшая тара, взлетела в воздух и, сделав несколько оборотов, пошла на снижение. Я ловко поймал её рукой, и с криком «вуаля!» впечатал её донышком в столешницу.
— Вот так-то,
— Бесспорно, Гасан Хоттабович, — чопорно, как и полагается настоящему аристо, ответил мне командир. — Наши воины так испокон веков развлекались! Это мы измельчали, а для наших великих пращуров принять «на грудь» полуведерную чару хмельного меда, не считалось чем-нибудь выдающимся. Да и ваши предки — древние германцы, герр оберфюрер, не гнушались основательно выпить-закусить, — перевел разговор в нужное русло командир. — Но вам, ребятки, видать, кольчуги предков изрядно велики…
Собравшиеся эсэсовцы, уловив в словах Александра Дмитриевича, завуалированное оскорбление, негодующе загудели, словно растревоженное осиное гнездо. Ага, проняло, засранцев. Да и командир, похоже, славно поработал над их эмоциональным состоянием.
— Велики?! — негодующе воскликнул Робка, которому тоже досталась толика «внимания» князя Головина. Видно невооруженным глазом, как он основательно завелся. — Найн! Немцы — поистине великая нация! Которой плечу грандиозные свершения!
Ого, как его заколбасило. Ну, давай, родной, покажи истинное величие немецких воинов!
Хартман судорожно схватил стоявший на столе стакан, куда я заблаговременно успел забросить отвинченные с его погон квадратные звездочки. Кусочки металла жалобно звякнули о стеклянные стенки.
— Наливай, старик! — Он резко протянул мне стакан и застыл в немом ожидании.
Эсэсовцы загомонили, поддерживая желание Роберта взять надо мной реванш.
— Как изволите, герр оберфюрер, — елейным голоском произнес я, наполняя стакан остатками шнапса из ополовиненной бутылки.
Рука Хартмана дрогнула, когда шнапс полился через край стакана. Но он мужественно поставил его на стол и заложил руки за спину.
— Oh mein Gott! — прошептал Горный Лев, наклоняясь над стаканом. Он так не волновался даже перед самой сложной военной операцией.
Сделав пару глубоких вздохов, Хартман закусил край стакана и медленно принялся цедить шнапс сквозь судорожно сжатые зубы. Несколько раз его накрывали рвотные позывы, но он мужественно их давил в зародыше, поднимая стакан все выше и выше донышком, пока в нем не осталось ни капли. Металлические звездочки, мелодично звякнув, съехали прямо ему рот.
Хармана немного повело, но он нашел в себе силы и мотнул подбородком, подбрасывая стакан в воздух по моему примеру. Вот только поймать он его не смог — тот улетел за спину Роберту и, ударившись о стену, разбился в мелкое крошево. Но это нисколько не омрачило радость оберфюрера: сияя, словно начищенный медный пятак, он выплюнул звездочки в подставленную ладонь, и продемонстрировал их мне.
— Вуаля! — облегченно выдохнул он, забрызгав меня капельками шнапса, и победно раскланялся, едва не повалившись навзничь. Я едва успел подхватить его под руку.
Немецкое офицерье просто взорвалось, приветствую радостными криками совершившего «настоящий подвиг» оберфюрера.
— Ну, — вращая покрасневшими зенками, заплетающимся языком произнес Робка, — признаешь, что немцы не слабее вас, русских?
— Бесспорно, господа офицеры! — придерживая вихляющее из стороны в сторону ставшее вдруг гуттаперчевым тело Роберта, «согласился» я. — Ничуть не слабее! Да здравствует великая немецкая сила! За это обязательно надо выпить!