Позывной "Курсант" 4

Барчук Павел

— Вы кто-то наподобие двойного агента?

— Я кто-то наподобие человека, который служит Родине. — Ответил он.

— Но… Вы же дворянин. После революции, получается, перешли на сторону… — Я хотел сказать «врага», однако замолчал, сомневаясь, уместно ли в сложившихся обстоятельствах подобное определение.

— Я почти дворянин. — Усмехнулся Панасыч, сделав акцент на слове «почти». — Мой отец действительно был

графом. Мать — нет. Но это все в прошлом.

— Тогда как вы… Ну… Служите большевикам, которые изменили все. Целую империю уничтожили. По крайней мере так это выглядит для вашей семьи.

— Еще раз повторяю, Реутов. Я служу Родине. Не человеку, не партии. Родине. Улавливаешь разницу? И тебя ждет то же самое. Ты в первую очередь должен думать о ней, а не о том, кто стоит у руля.

— Понял. — Я кивнул. — А насчёт моей истории? Вы же выпустили тогда меня из комода. Вернулись. Почему?

— Я сразу понял, что Марина Леонидовна спрятала сына. Просто… Не так все должно было случиться. Никто не планировал ее смерти. Извини. И за мать, и за все остальное.

— Да, но не факт, что судьба матери сложилась бы лучше, забери вы ее с собой.

— Не факт. — Шипко не стал спорить. — Однако, такого конца я ей не хотел. А насчет тебя… Была причина. Но то, что я задумал, все равно не вышло. Тебя привела в ОГПУ соседка. Я узнал уже по факту и не мог это изменить. Потом ты уехал в коммуну. Делом твоего отца занимались плотно. Тебе известно, почему. Иначе товарищ Бекетов не кружил бы сейчас над твоей головой, как ворон, ждущий крови. Через год удалось кое-что выяснить. В частности, что сын Витцке может знать, где хранятся, документы и алмазы. Я в составе комиссии отправился за тобой. Оказалось, что мальчик утонул. Двое мальчиков. Воспитателя, который был в тот момент с детьми в лесу, мы забрали. Но вот, что интересно, не успели его доставить по назначению, как он вдруг повесился на своем поясе. Причем, повесился после разговора с одним из наших сотрудников. Сам понимаешь, о ком идет речь. А потом была операция одна, связанная с белогвардейским подпольем и с эмигрантами, которые за границей активно вели антисоветскую деятельность. Участвовали в этой операции и я, и Клячин. Вот тогда нам и пришлось менять личности. А потом так оно и осталось.

— Вас к Бекетову специально отправили?

Панасыч отвечал нормально, спокойно, поэтому я слегка расслабился,

решив, а чего бы не спросить сразу обо всем.

— Можно и так сказать. Он всегда был нужным человеком, для всех, кто стоял над ним. Но вопросы к Игорю Ивановичу тоже имелись. Однако, поверь, подробности тебе ни к чему. Точно говорю. Это тебя если и касается, то очень условно.

— И что дальше? — Я задал вопрос, а потом посмотрел Панасычу прямо в глаза.

— А дальше, мы уже обсуждали. Скоро твою группу отправят в Берлин. Все указания вы получите перед отъездом. Все как и запланировано. Вот, что дальше. И дай поспать. Уморился я.

Шипко повернулся в кресле на бок, демонстративно закрыв глаза.

— Так а причина какая? — Снова спосил я чекиста.

Честно говоря, хотелось узнать, как можно больше, но Панасыч прав. Некоторые вещи лучше не слышать. Однако насчёт семьи можно его и попытать.

— Причина? — Он приоткрыл один глаз, хитро глядя на меня.

— Да. Вы сказали, была причина, по которой вернулись, чтоб спасти сына Марины Леонидовны.

— А-а-а-а-а… Ты про это. Время придет, узнаешь. Все. Отстань.

С этими словами Шипко снова закрыл глаза и реально захрапел.

В школу мы вернулись под вечер. Естественно, ни Подкидышу, ни Бернесу я не рассказал о случившемся. Просто показал коробку. Мол, нашел, что искал, и все.

Всю неделю мы активно учились, ходили на занятия и ждали. Судя по обозначенным срокам, нас вот-вот должны были отправить в Берлин. Панасыч вел себя, как ни в чем не бывало. Я, естественно, тоже.

А сегодня утром он вдруг велел надеть самое лучшее и привез меня в Кремль. Конечно, я сразу понял, куда мы едем. Вернее, к кому. Так будет точнее. Правда, честно говоря, сильно напрягся. Увидеть этого человека мне с одной стороны было очень интересно, а с другой стороны — боязно. Вдруг он окажется совсем не таким, как я привык его представлять. Не лучше, не хуже. Просто не таким.

Дверь кабинета открылась и в коридор выглянул молодой мужчина в военной форме:

— Товарищ Шипко. — Кивнул он Панасычу. Потом посмотрел на меня. — Реутов? Заходи.

Я набрал воздуха в грудь и шагнул через порог.

От автора: продолжение тут