Позывной «Омега»
Шрифт:
– Убьёшь меня? – Самообладание быстро вернулось к Трахе, она достала из кармана куртки выкидной нож, щёлкнул механизм, выстреливая лезвие. Молчун хмыкнул.
– Ты серьёзно думаешь, что сможешь мне противостоять?
– Тогда отпусти! Прошу тебя. – Это была совсем не та приветливая девушка, которая, улыбаясь, принимала заказ на мобиль.
– Почему ты не просила своего дружка, чтобы он не избивал меня? Там, на парковке? Зачем ты занимаешься тем, чем занимаешься? Разве тебе недостаточно платят на фирме? Неужели не интересно жить в мире, смотреть кино,
– Ты мне что, папочка? Хрен ли учить вздумал? Нужно было бить тебя сильнее, я говорила Скупому, чтобы он завалил тебя, так нет! Ну, он ведь на то и Скупой!
– Ты сделала неправильный выбор, – Молчун приближался, подошёл уже почти вплотную.
– Да пошёл ты! – девка атаковала, но её выпад пропал втуне, мало того, нож был выбит ударом незнакомца. Он ухватил её за горло, сильно сдавил, лишая возможности дышать, а когда она попробовала ударить его ногой в пах, он сжал пальцы ещё сильнее, до хруста. Через минуту всё было кончено.
Молчун с минуту постоял над телом девушки, потом скривил губы и, дистанционно открыв дверь, вышел, чтобы перегнать свой мобиль к заднему входу. Подобрав свой игольник, он прошептал:
– В последний путь, ребятки, в последний путь…
Глава 34
– Профессор! Профессор! – по коридору морга бежал молодой аспирант Ник Гринёв.
А в торце коридора находился кабинет, дверь в который никогда не закрывалась. Здесь работал профессор Альфред Шульце.
– Что вы так орёте, Никки?! – профессор исподлобья посмотрел на влетевшего в кабинет ассистента. – Неужели кто-то из наших подопытных ожил?
– Ожил! Ожил, профессор! – Гринёв затормозил у стола профессора, оперевшись о столешницу руками и вытаращив глаза. – Он ожил! Это невероятно!
– Неужели ожил тот тритон, которого мы заморозили два месяца назад? Тот, которому мы ампутировали все лапы?
– Да какой тритон, профессор?! – обиженно возразил Гринёв. – Человек ожил!
– Вы сегодня что пили, Никки? – Шульце приблизил своё лицо к Гринёву и посмотрел ему в глаза. – Или вы курили? Что курили? Неужели Райло из второго отделения и до вас добрался со своей травой?
– Профессор! – Ник Гринёв обиженно оттопырил нижнюю губу и продолжил уже более спокойным тоном: – Один из тех, кого нам привезли несколько дней назад, ожил. Помните, мы поместили пять тел в низкотемпературные камеры? А сегодня с утра вы приказали достать одного и довести температуру тела до нормальной, отслеживая процент разрушения клеток при размораживании?
– Да-да, – Шульце наконец понял, о чём идёт речь, закивал. – И вы его таки разморозили?
– Да, профессор, разморозил, всё сделал, как вы и велели, отслеживал все процессы. Потом я ушёл перекусить, а когда вернулся, этот труп сидел на секционном столе! Представляете?!
– Нет, – Шульце мотнул головой, встал из-за стола и махнул рукой. – Ну-ка, дорогой мой Никки, пойдемте, посмотрим.
Профессор Шульце решил проучить своего ассистента
Шульце зашагал по коридору широкими шагами, спустился на первый этаж, вновь размашисто и уверенно пошёл по длинному широкому коридору к лабораторной секции.
Заходить в лабораторию, где производил свои изыскания Гринёв, он не стал, а свернул вправо и толкнул дверь в небольшую комнату – серверную. Здесь он присел за небольшой столик, активировал панель рабочего терминала, основной задачей которого было накопление информации с камер наблюдения.
Выбрав нужный файл записи и введя промежуток времени, который его интересовал, Шульце откинулся в кресле, облокотившись о подлокотник и подперев рукой голову, принялся ждать. Гринёв стоял позади.
Воспроизведение пошло, и профессор увидел тот момент, когда Гринёв встал со своего места, погасил экран терминала, потянулся и вышел прочь из лаборатории. С этого момента профессор прибавил скорость воспроизведения. На двадцать третьей минуте глаза Шульце расширились, и он поспешно вернул запись в режим нормального.
Труп, который по всем меркам должен был быть трупом и никем больше, пошевелил пальцами, потом его тело свела судорога, скрючивая руки и ноги, выгибая дугой. Припадок длился несколько минут, труп замер, а потом поднялся и свесил ноги с секционного стола. Обняв себя руками, человек, который по всем меркам умер несколько дней назад, сидел, покачиваясь и подслеповато осматриваясь по сторонам.
– Где он сейчас? – спросил Шульце своего ассистента.
– Там же, – ответил Гринёв. – Двери блокируются автоматически, когда лабораторию покидает кто-либо из персонала.
Профессор переключил терминал на реальное отображение ситуации в лаборатории и тут же увидел ожившего человека, тот расхаживал вдоль стеллажей и рассматривал колбы и мензурки.
– Идёмте, Никки, проведаем этого бедолагу. Мнится мне, здесь кроется какая-то загадка, ответ на которую я найду. Это же не просто случай, это чудо! Представляете, если мы докопаемся до истины воскрешения этого человека, я наконец смогу покинуть эту захудалую планету и отправиться на Гонту, где меня в любом университете будут принимать как равного! Идёмте, идёмте скорее!
Профессор выскочил из серверной и рванул к дверям лаборатории, приложил магнитную карту и буквально ворвался внутрь. Увы, дальнейшее плохо запомнилось профессору, потому как, едва он оказался в лаборатории, на его череп опустился металлопластиковый стул. К счастью, череп профессора выдержал удар, чего нельзя сказать о его сознании.
Но и нападавшему не повезло, Гринёв, этот с виду ботаник, всегда носил при себе шокер, видимо, опасаясь нападений на улицах. Разряд высоковольтного электричества успокоил ожившего мертвеца, он повалился на гладкий пол и растянулся, явив несколько затянувшихся пулевых отверстий.