Позывной «Пантера»
Шрифт:
Растянувшись за бетонным порогом, Найденов наискось полоснул по освещенным окнам.
И тут как прорвало. Буквально из всех окон омоновцы открыли огонь по залегшим боевикам. Особенно выгодные позиции были у стрелков на втором этаже. Они видели автобус и нападавших сверху, им помогал яркий свет прожекторов.
А кто-то из боевиков, прибывших с Асланом Газимовым из Ведено, сделал последнюю ошибку: с отчаяния, наверное, дал очередь по омоновцам, по своим же...
– Быстрее! – торопил Подкидыш товарищей. Их путь лежал только через центральную дверь. Окна на первом этаже школы были зарешечены. – Быстрее!
– Прикрой нас, – услышал он голос Скумбатова. – Мы выходим.
– Давай, давай! – Найденов бросил очередную гранату. И тут же добавил из автомата, прошивая воздух над бетонными блоками.
Он знал цену гипнотическому присвисту бронебойной пули. Одним только звуком она пригибает к земле и навевает странные мысли о своем возвращении.
– Давай! – крикнул он еще раз.
Один-Ноль шел впереди. Сразу за ним – Андрей. Замыкал тройку Марковцев. Приставляя ногу, он шел боком, держа тыл. Они уже ступили в вестибюль, и только сейчас справа по коридору показался вооруженный омоновец. Его появление не осталось незамеченным для Горбунова, который, несмотря на тряску в машине, все еще мог получать картинки с двух камер, установленных Подкидышем: «Справа, справа по коридору боевик!.. Десять... Пять шагов...»
Сергей коротко повел стволом и выстрелил. И снова сместил автомат в сторону, дав форсированную предупредительную очередь.
Лестница, ведущая на второй этаж, гудела от топота ног. Удивляя своей организованностью, грозненские омоновцы готовы были к боевым действиям в любую секунду. Поражала скорость, с которой они, не потратив ни одного лишнего мгновения на переход от обороны к атаке, привели в действие всю свою мощь.
Пока что под пули спецназовцев попадали случайные жертвы, не сумевшие правильно сориентироваться; о том, чтобы разобраться в ситуации, речь пока не шла.
Но все скоро станет на свои места. Первый опознанный труп, первая гортанная подсказка кого-то из живых омоновцев Аслана Газимова, и свора перестанет грызться и начнет преследование.
Со второго этажа неосторожно показался боевик. Он успел спуститься лишь на три-четыре ступеньки, и был сражен точными выстрелами из автомата Марковцева.
– Выходим, Сергей!
– Пошли, пошли! – Еще пара форсированных очередей, и Марк, не меняя положения и не видя, что творится за его спиной, ступил на бетонную площадку, прищурившись от яркого света прожекторов.
Подкидыш вскинул автомат для очередного выстрела. Цель – прожектор, который бил в сторону уходящей группы. Как раз вовремя: Один-Ноль, оказавшись на улице, очень удачно отстрелял по автобусу, подорвав бензобак. Огонь мешал боевикам. Красное пламя пульсировало, когда на него накатывали валы черного дыма, и действовало на глаза как стробоскоп.
Пользуясь этим, группа диверсантов успела пройти под окнами школы больше двух третей пути. Возле самого угла здания они попали под автоматный огонь.
– Пригнись! – Скумбатов, приседая, накрыл Андрея. Подкидыш снова распластался на спине и вел огонь по распахнутым окнам. То в одном, то в другом, по ходу продвижения спецназовцев, появлялись чеченские омоновцы.
– Сука, достал! – выругался Один-Ноль, вслепую давая очередь по автоматчику. Но тот надежно укрылся за блоком,
Скумбатов ползком, все так же прикрывая летчика, медленно, но верно преодолевал последние метры, чтобы оказаться в самом спокойном на данный момент месте – это восточная сторона здания, не имеющая окон. Что будет твориться на северной стороне, одному богу известно. Возможно, уже сейчас там готовятся либо к атаке, либо к единственному и логичному маневру – обходу.
Подкидыш расстрелял фонарь под металлическим колпаком, покачивающийся на столбе возле склада. Но окна школы освещали площадь, как театральные софиты, под лучами которых шло представление не на жизнь, а на смерть.
Однако ситуация для омоновцев так до конца и не прояснилась. Они отрабатывали и по своим, призывы «не стрелять!» которых тонули в трескотне автоматов и грохоте рвущихся гранат, и по чужим. Обе группы для них стали неприятелем, дерзко напавшим на базу ОМОНа в середине ночи.
Рискуя, Подкидыш выдвинулся вперед на десяток метров.
– Пошли, пошли! – торопил он товарищей, наискось стреляя по окнам, выбирая только темные проемы, – в освещенных квадратах не появится ни один кретин. Краем глаза увидел пробежавших чуть в стороне от него Скумбатова, слившегося с заложником, и Марка. Как с листа, прочитал действия командира: Марковцев должен занять место позади Подкидыша на расстоянии пятнадцати-двадцати метров и, прикрывая его автоматным огнем, дать ему возможность уйти с опасного места. Позади оставался еще один участок, еще одна перебежка, стало быть, Найденов последним покинет территорию базы.
– Пошел, Гриша! – услышал Подкидыш голос Марка. Лейтенант, как ежик, перевернулся через себя и, не петляя, побежал в сторону Марка. Марк вел огонь форсированными очередями, быстро смещая ствол автомата: два-три выстрела по одной цели, столько же по другой и третьей; вниз, в сторону, снова вверх. Как будто сейчас Найденова прикрывали минимум три человека: настолько четко, грамотно и хладнокровно работал бывший комбат.
Скумбатов с заложником был уже возле забора. До вырезанного в сетке окна – несколько шагов. Слух никогда не подводил старшего лейтенанта: он успел крикнуть: «Пригни голову!» – и всем телом повалился на пленника. В сторону беглецов полетела осколочная граната, выпущенная из «РПГ», раздался взрыв. Окна, которым хотел воспользоваться Скумбатов, больше не было. В том месте образовалось сплетение металлической сетки и колючей проволоки.
Теперь уже Марк делал перебежку, видя перед собой и Найденова, и Скумбатова. Один-Ноль, в кровь раздирая свое тело, растянулся на колючке и поторапливал заложника: «Быстрее, быстрее, Андрей». Саня застонал, когда, отталкиваясь от него, летчик наступил ему на спину. Лента «егозы» распорола ему руку и бедро; слава богу, он не запутался в острой, как зубы пираньи, ленте. И порезался еще больше, когда вставал с окровавленного железного настила.
Подкидыш, поднимаясь в очередной раз, увидел командира у самого последнего рубежа, забора; то-то он чуть запоздал с выстрелами, открыл огонь, когда обойма в автомате Найденова подошла к концу. Марк решил уйти последним, в этот раз уже никому не позволяя остаться на месте боя. Снова присвоил себе чье-то право?