Позывные дальних глубин
Шрифт:
— Они что, разве под следствием? — попросил уточнить Непрядов.
— Нет, — ответил на это Горохов и тут же поправился. — Пока нет.
— Ну, на нет пока и суда нет, — окончательно решил Непрядов. — Будем считать, что они зачислены в штатное расписание моего экипажа.
— Я категорически не согласен, — попытался оспорить это решение Горохов. Но Егор жестко осадил его:
— Послушайте, товарищ капитан третьего ранга! Известно ли вам, что я имею право, данное мне в самых высших инстанциях, комплектовать команду по своему усмотрению?
— Да известно, известно, — с досадой отвечал особист, точно ему наступили на любимую мозоль. —
— Не «да», а так точно! — угрожающе повысил голос Непрядов. — Вы что, на посиделки сюда пришли? Перед вами старший в звании — капитан первого ранга! Потрудитесь держаться в рамках субординации.
Горохов онемел от удивления.
— Так точно, — придя в себя, вынужденно поправился он. Однако уже в следующее мгновенье обрёл прежнее самообладание и уверенность в голосе.
— Но всё же я очень бы советовал вам прислушаться и к другому мнению.
— Оставьте свои сомнения при себе, — снова в нелюбезной форме оборвал его Непрядов. — В конце-то концов, мне с этими старшинами идти в море, а не вам. Вы остаётесь на берегу и ни за что уже не можете отвечать.
— Если возьмёте меня на борт, я готов с большой охотой пойти на этот раз в море и тем самым разделить вместе с вами ответственность за личный состав, — не дрогнув, сказал на это капитан третьего ранга.
— А вот вас я взять никак не могу, — охладил его желание Непрядов. — Должность особо уполномоченного в моём экипаже не предусмотрена, в силу того, что командир экипажа пользуется особым доверием. Лично вам, товарищ капитан третьего ранга, делать здесь в море просто будет нечего.
Горохов с преувеличенным достоинством принял и эту Непрядовскую издёвку, верно, в душе поклявшись непременно отыграться при первом же подходящем случае. Горохов был терпелив и умел дожидаться чужого промаха. Вот тогда-то и наступал его «звездный час», когда представлялась возможность виртуозным дознанием доказать собственную исключительную значимость и необходимость на своём месте. Разумеется, ничего не было более неприятного, когда такая возможность ускользала. Он не мог не знать, что с Непрядовым считались в довольно высоких сферах. Капитан первого ранга был для бдительного особиста неуязвим, и это его особенно бесило.
Горохов всё же добился для себя отступного, когда убедил командира в целесообразности взять на борт ещё и старшину первой статьи Шастуна — того самого, которого избили Чуриков с Ганзей. Тем самым командир брался доказать, что умеет улаживать конфликты, касающиеся вверенного ему личного состава.
6
В автономку отходили без лишней торжественности, более чем скромно, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания. На пирсе адмирал Бахарев и ещё несколько штабных офицеров тепло попрощались с Непрядовым, и лодка рассталась с берегом. Она ушла, растворившись в утреннем тумане. А вскоре оборвалась и её следовая дорожка на воде. Атомоход канул в глубине, и теперь ничто уже не напоминало о его земном существовании. В отсеках потекли подводные часы и сутки, множа преодолевавшиеся мили.
В начале похода у Непрядова не было с экипажем никаких проблем. На берегу его люди достаточно хорошо отдохнули, и поэтому ходовые вахты шли как бы на одном дыхании, с показной мастеровитой лихостью. Другое дело потом, когда бесконечные бдения и тревоги на боевых постах вымотают личный состав. Тогда и командиру забот прибавится, чтобы на походе не было бы
С матросами, которые поочередно несли вахту в первом отсеке, так же не было хлопот. Все они пошли в море добровольно, с большой охотой и поэтому особенно старались доказать свою полезность на борту субмарины. Понимали же, что основную работу в море выполняют офицеры с инженерными дипломами. Необычайно совершенной представлялась эта лодка, необыкновенным был и её сплочённый офицерскиё экипаж. А чувство сопричастности к нему первое время приводило матросов в состояние восторга и радости за оказанное им доверие. Шутка ли, ведь все они как бы заглядывали в будущий век! Непрядов читал эти откровенные, бесхитростные мысли на лицах своих ребят и сам радовался за них. Им-то всё здесь в диковинку, тогда как основной состав команды со всем здесь освоился и ко всему привык.
Что же касается троих «драчунов», то Вадим Колбенев на правах строгого отца-блгодетеля взял их под свою опеку. В присутствии командира он заставил всех троих пожать друг другу руки, чтобы возникший между ними на берегу конфликт был бы тем самым исчерпан. По крайней мере, Колбеневу очень хотелось бы в это поверить.
На первый взгляд, всё складывалось наилучшим образом. Как и офицеры, матросы жили в каютах по двое. Столовались также в офицерской кают-компании. А это уже само по себе заставляло каждого из них держаться более солидно, с достоинством.
Казалось, особенно своим новым положением был доволен старшина Никита Шастун. Его освободили от несения ходовых вахт, назначив вестовым и, тем самым, помощником мичмана Расходова по хозяйственной части. И выбор этот, полагал Непрядов, был сделан весьма удачно. Трудами и заботами Шастуна в кают-компании буквально всё блестело и сверкало от стерильной чистоты и порядка. К тому же новый вестовой сервировал стол и обслуживал офицеров с таким изяществом и лёгкостью, словно был прирождённым официантом.
Но Егор, тем не менее, испытывал в душе и некоторое беспокойство: уж слишком легко и гладко шли дела в экипаже, а на походе в море долго так не бывает. Приближалась расчётная точка, когда субмарина должна была надолго уйти под паковый лёд, чтобы там, в немом студёном безмолвии, нести свою долгую патрульную службу. Вот тогда-то и начнётся настоящая работа, сопряжённая с избытком всяких неожиданностей и испытаний. Непрядов это хорошо знал, впрочем, как знали это и все остальные члены экипажа.
Напоследок решил Егор побаловать своих ребят свежим воздухом. У самой кромки ледяного поля дал команду на всплытие. Стрелка глубиномера дрогнула и с облегчением поползла к нулю. Она не спеша, как бы на ощупь разворачивалась до тех пор, пока над легким корпусом с шумом не заходили поднятые лодкой волны. С шипением и свистом отдраился верхний рубочный люк. Тотчас в центральный шибануло морозной свежестью вперемешку с солёными брызгами.
Непрядов распорядился, чтобы матросы выходили наверх первыми. Нетрудно понять, как им особенно не терпелось покурить на свежем воздухе. «В сущности, все они ведь пацаны ещё — отечески рассудил Егор, — ровесники моего Стёпки. А в море всегда же очень хочется того, что не всегда доступно…» Надев меховую куртку, Непрядов взобрался по отвесному трапу на ходовой мостик. Под обвесом рубки промозгло и сыро. Сапоги скользили по мокрым деревянным рыбинам, устилавшим подножье ходовой рубки. Где-то в недрах надстройки ещё журчала стекавшая вода.