Пр?клятое золото Колымы
Шрифт:
Не менее напряжённо было и на промывке. Промывочная колода длиной в 26–30 метров то и дело забивалась – из-за недостатка воды, мёрзлых кусков породы. Любая задержка оборачивалась бедой – квалифицировалась как вредительство. Напряжённый ритм изматывал до такой степени, что после смены люди едва добирались до лагеря. В бараке некоторые, не дождавшись вечерней баланды, засыпали, будили их только на поверку. Утро забойщика начиналось трудно и мучительно. Пальцы за ночь деревенели – ни согнуть, ни разогнуть. Все мышцы тела теряют подвижность, молодые парни становятся отрешёнными, поникшими. Задолго до конца сезона здесь все становятся стариками. Мало кто дотягивал до сезона. Ещё труднее было тем, кто попадал в забой с «материка», сразу после тюрьмы!
Резкая
Рождённый в неволе, вместо «исправительно-трудовые лагеря» вариант «истребительно-трудовые лагеря» более точно отражал существующие порядки на Колыме.
Евгений прибыл на Колыму летом и к концу сезона дошёл до полного истощения. Он впервые увидел, как добывают золото, а благодаря своей инженерной хватке получил необходимые знания, спасшие его от неминуемой гибели. Проблемой для приисков была зимняя промывка, когда резко снижалось количество добываемого золота. Евгений таскал тачки, прорабатывал в уме, что можно сделать для увеличения результатов промывки золотого песка.
22
Кусургашев Г.Д. Призраки колымского золота. Воронеж, 1995.
На следующий день, толкая перед собой тачку, впервые подумал, что зиму он уже не переживёт. Возвратившись после двенадцатичасовой смены, Евгений увидел в бараке развешенные объявления, которые обещали больше поблажки тем, кто предложит новый способ получения золота в зимних условиях.
На следующее утро Евгений катил тачку, еле передвигая ноги.
Мимо него прошла группа военных во главе с начальником Северного управления НКВД Дальстроя Сперанским. Зэки рассказывали, что он входил в состав особой тройки НКВД и отличался особой жестокостью.
«Если не сейчас, то никогда», – пронеслось в голове у Евгения. Он бросил тачку и побежал к Сперанскому. Ему казалось, что он бежит, на самом деле он ковылял, едва передвигая ноги. Увидев направляющегося к нему заключённого, Сперанский остановился. Остановилась и вся группа. Конвоир, сопровождающий группу военных, клацнул затвором, досылая патрон в патронник.
Лёгким движением руки Сперанский остановил его. Запыхавшийся Евгений сдёрнул шапку, назвался: зэка, номер такой-то, добавил к номеру цифру 58 – статью, по которой был осуждён.
– Чего тебе? – спросил Сперанский, брезгливо оглядывая фигуру Богданова. Тот стоял перед военным в замызганной и залатанной телогрейке с грязным вафельным полотенцем на шее вместо шарфа, с коростой герпеса на губах.
– Гражданин начальник! У меня есть предложение по усовершенствованию промывки.
Сперанский [23] ещё раз переспросил фамилию и сказал:
– Иди работай. Тебя вызовут…
Утром нарядчик оставил Богданова в бараке. Через некоторое время его вызвали «с вещами», если таковыми считать узелок, посадили в полуторку вместе с конвоиром, вооружённым винтовкой, и повезли в районный центр Хатыннах, где посадили в одиночку следственного изолятора. Что только не передумал Евгений во время пребывания в изоляторе!
23
Сперанский – выходец из дворян, подпоручик царской армии, участник Первой мировой войны. С 1918 года в Красной армии, с 1920 года в органах ВЧК – ОГПУ – НКВД. В 1937–1939 годах – начальник Управления НКВД Дальстроя. Этот период отмечен его вхождением в состав особой тройки и активным участием в репрессиях. Арестован в октябре 1939 года, расстрелян в апреле 1940 года. В 1999 году в реабилитации
Наконец Евгения доставили к начальнику районного отделения НКВД Смертину [24] :
Тот, не отрывая голову от бумаг на столе, буркнул:
– Фамилия?
– Богданов.
– Имя? Отчество? Статья? Срок? Специальность?
– Студент Ленинградского политехнического института. Выпускной курс машиностроительного факультета.
– По какому вопросу обратился к Сперанскому?
– Имею предложение по совершенствованию зимней промывки.
– Какой ожидается результат?
24
Начальник районного отдела НКВД, арестован и осуждён в ноябре 1939 года военным трибуналом на восемь лет лагерей. Упоминается как старший уполномоченный НКВД в рассказе Шаламова «Заговор юристов».
– Увеличить производительность в 4–5 раз.
– В общем, так: две недели на проработку. Понял?
– Да.
– Что надо для работы?
– Комнату, чтобы никто не мешал, доску с рейсшиной, карандаши, готовальню и техническую литературу по списку.
Записав всё это, Смертин предупредил:
– Если через две недели окажется, что ты обманул, тебя расстреляют.
Евгения поместили в одну из комнат следователей и принесли всё, что он просил. Рядом с его комнатой шли допросы. Выходя в коридор, он видел подследственных, стоявших сутками на «конвейере» с опухшими ногами, слышал доносившиеся из кабинетов крики истязаемых.
Две недели Богданов интенсивно работал, стараясь не выходить из комнаты в коридор, на ночь его отводили в камеру-одиночку. Он и там продолжал работать, обдумывая, как повысить эффективность отдачи тепла к замёрзшей породе.
Решение пришло, когда он придумал применить барабан с маленькими трубочками, вокруг которых располагалась порода. Позднее он использует эту схему для подвижного конвейера, перемещающего породу. Результаты работы превратились в шесть чертежей и папку с объяснительной запиской и тепловыми расчётами.
Через две недели Евгения отвели к Смертину. У того в кабинете сидел одетый в штатское человек, с интересом смотревший на доставленного под конвоем зэка.
«Наверное, специалист», – подумал чуть ли не вслух Евгений.
Они начали рассматривать представленные материалы. Евгений сидел ни жив ни мертв – решалась его судьба, его жизнь.
Наконец вольнонаёмный инженер Клубничкин (Евгений на всю жизнь запомнил эту «сладкую» фамилию), посмотрев все материалы, сказал:
– Да, это совершенно новая идея, очень оригинальная. Её нужно осуществлять и развивать. У нас пока ничего подобного не было.
«Спасён! Спасён!» – билось в голове у Евгения, когда его отконвоировали в камеру.
На следующий день Богданова перевели для разработки рабочих чертежей в барак заключённых-«бытовиков». Там было уже трёхразовое питание и довольно сносные условия: бельё на кровати, душ… Евгений был единственный осуждённый по 58-й статье. Остальные были махинаторы, растратчики и прочие так называемые бытовики.
В 1938 году Богданова, ещё заключённого ГУЛАГа, перевели в технологический отдел Северного управления Дальстроя для разработки рабочих чертежей. Ему даже разрешили вести переписку с семьёй и получать посылки.