Прах и безмолвие (сборник)
Шрифт:
Паско снял трубку.
— Нет, сэр, спрашивают вас. Доктор Поттл из Центрального психиатрического отделения.
Питер вышел из комнаты, несколько удовлетворенный тем, что, если его диагноз верен. Дэлзиел, по крайней мере, догадался прибегнуть к услугам специалиста. Толстяк запел долгую беседу с Поттлом. Доктора озадачил столь любезный интерес со стороны человека, который раньше о сотрудничестве отдела расследований с психиатрической службой отзывался таким образом: «Эти прохвосты похожи на метеорологов: если мостовая мокрая,
Рассыпавшись в искренних благодарностях, Дэлзиел наконец отделался от Поттла. Он еще раз проглядел записи Паско, ухмыляясь, словно лиса нашедшая ход в курятник, и снова вернулся к записям. Покачав головой, он сам принялся звонить по телефону.
Уилд пил уже десятую чашку кофе, когда позвонили в дверь.
— К тебе можно? — спросил Паско.
— Конечно. Выпьешь кофе.
— Если тебя не затруднит.
— Разумеется, нет. Я не выключаю кофейник с тех пор, как проснулся. Мы надрались вчера с Дэлзиелом, он не говорил тебе?
— Нет.
— Кофе — первейшая вещь, когда хочешь прийти в себя. Я пью его все утро, чтобы не приняться снова за виски. Может, мне не стоит так уж переживать, как ты считаешь? — Голос Уилда был ровен и деловит, а лицо, как всегда, непроницаемо.
Но Паско почувствовал, что тот натянут, будто удилище с бьющейся на крючке рыбой.
— Уилди, мне очень жаль, — сказал он беспомощно.
— Ты это о чем?
— Ну как же… — Паско сделал глубокий вдох, — я считался твоим другом и не знал о тебе ничего. Не замечал, что у тебя есть проблемы. Прости, что отмахнулся от тебя, когда ты хотел поговорить со мной. И за этого мальчика. Не знаю, что он для тебя значил, но мне жаль, что он погиб, и погиб так страшно.
Смуглое, некрасивое лицо сержанта исказилось от боли.
— Дэлзиел знал обо мне, — произнес он.
Паско воспринял это как упрек и протянул руку к огню в камине, будто настоящий мученик.
— Элли тоже знала. Кажется, я единственный близорукий и бесчувственный болван в городе. Извини.
— Хорошо, что я сумел хоть кого-то обмануть. — Уилд неожиданно улыбнулся. — Даже если это был всего лишь близорукий и бесчувственный болван.
Паско внезапно ощутил, как слезы щиплют ему глаза. Он быстро достал платок и громко высморкался.
— Кофе недурен, правда? — спросил Уилд.
— У тебя прекрасный кофе… Знаешь, меня все-таки мучает совесть, а чувство вины как тяжкий груз… А тут, как на грех, лень начался не лучшим образом.
— Что-то случилось?
— Да так, ничего особенного, — устало отозвался Паско. — Послушай. Уилди, что ты собираешься делать?
— Ты что имеешь в виду?
— Я понимаю, как все это тебя потрясло. И мне бы очень не хотелось, чтобы ты совершил какую-нибудь глупость.
— Например, ушел в отставку? Если мистер Вэтмоу займет место Тима Винтера и обнаружит, что у нас происходило, я думаю, он своим
— Но это не дисциплинарная проблема! — негодующе воскликнул Питёр.
— Гомосексуализм? Да, ты прав, это не дисциплинарная проблема. Но если ты сожительствуешь с преступником и скрываешь свои отношения в то время, когда один из твоих парней его арестовывает, что это, как не укрывательство, ты согласен? Нет, самое меньшее, что может сделать Вэтмоу, — это услать меня куда-нибудь с глаз долой. Но я не для того поступал в полицию, чтобы перекладывать карточки из одного ящика в другой.
В Уилде произошло заметное изменение: за короткое время с прихода Паско он умудрился наговорить больше, чем обычно от него можно было услышать за полдня.
— Но, возможно, Вэтмоу и не получит этот пост, — предположил Питер.
— Может быть. Суперинтендант считает, что шансы его невелики.
— Похоже на то, — согласился Паско, хотя по тону его можно было заключить, что он в этом не совсем уверен. Паско припомнил, что у Дэлзиела с недавних пор появился непонятный интерес к внутренним директивам Вэтмоу. Толстяк был прагматиком. Не означает ли это, что, хоть Дэлзиел и не скрывает своей уверенности в провале Вэтмоу, в душе он готовит себя к успеху заместителя начальника полиции?
— Как бы ни легла карта, кого это волнует? Нужно быть полным идиотом, чтобы добиваться должности, когда общество ненавидит тебя, а Мэгги Тэтчер любит… Но ты не ответил на мой вопрос. Что произошло? Это как-то связано с убийством парня? — Голос Уилда звучал твердо.
— Я просто пытаюсь выяснить предысторию событий, Уилди. И не уверен, что нам следует говорить об этом.
— Боишься, что я брошусь в город и пущу в ход свой шестизарядник?
— Я-то не боюсь. Но, может быть, ты этого опасаешься?
Паско в упор глядел на кофейную ложечку в правой руке Уилда. И сержант с изумлением осознал, что согнул ее пополам одним нажатием большого пальца.
— Я могу также останавливать часы, — сказал он. — С таким лицом, как у меня, это нетрудно.
На памяти Паско Уилд впервые упомянул о своем некрасивом лице. Необъяснимым образом это развязало Паско язык, и он в двух словах поведал сержанту о том, к чему привело расследование убийства.
Уилд, кажется, понемногу приходил в себя.
— Все еще ничего не известно о его отце. Я надеялся, что хотя бы после сообщений в газетах он даст о себе знать. Может, его следует ожидать на похоронах?
— На похоронах?
— Ну да. Клиффа собираются похоронить в нашем городе, бабушка дала согласие. Через пару дней…
«Как странно, — подумал Паско, в голове которого два дела об убийстве переплелись друг с другом. — На одних похоронах появляется пропавший без вести сын, чтобы оплакать умершую мать; на других может появиться пропавший без вести отец, чтобы оплакать умершего сына».