Прах к праху
Шрифт:
— Давай! — крикнул Роб прямо в лицо. — Давай! Сделай это, вонючая сучка! Сделай ради своей сестры, ради Мишель! Ты же хочешь, чтобы Мишель любила тебя?!
Сестра. В памяти Кейт яркой кометой промелькнул заголовок: «С сестер снято обвинение в сожжении родителей». Маршалл тем временем сам занес руку с ножом и, гневно сверкнув поросячьими глазками, рявкнул:
— Ну, давай!
Лезвие сначала взлетело вверх и, ослепительно сверкнув, впилось в плечо Кейт. Правда, она успела дернуться
— Бей! — взвизгнул Роб и ударил Эйнджи по затылку рукояткой ножа. — Ты, никчемная потаскуха!
— Нет! — испуганно выкрикнула девушка.
— Бей!
Эйнджи, разразившись рыданиями, вскинула нож.
— В Висконсине нашлись пальчики Файн! — объявил Юрек прямо с порога спальни.
Группа, работавшая на месте преступления, вынимала из колец куски кожи с татуировками, осторожно заворачивала каждый в оберточную бумагу, после чего те помещались в бумажные пакеты.
— Ее настоящее имя Мишель Финлоу. У нее за плечами масса правонарушений и приводов в полицию.
Ковач удивленно выгнул бровь.
— Неужели в Висконсине считается, что содрать кожу с человека — это простое правонарушение?
— Этот штат дал нам Эда Гейна и Джеффри Дамера, — заметил Типпен.
— Слушай, Типпен, ты что, из Висконсина? — спросил один из детективов.
— Угу. Я из Меномони. Хочешь приехать ко мне в гости в День Благодарения?
Куинн заткнул пальцем одно ухо, слушая вторым долгие гудки. Он звонил на домашний телефон Кейт уже в третий раз за последние двадцать минут, и каждый раз она не брала трубку. По идее, должен был сработать автоответчик. Куинн отсоединился и попытался дозвониться ей по сотовому. После четырех гудков ее телефон переключился в режим голосовой почты. По сотовому ей обычно звонили клиенты. У Эйнджи Ди Марко тоже был ее номер. Кейт ни за что не оставила бы ее звонок без ответа. Она просто не могла так поступить.
Ощутив сильное жжение в животе, Джон машинально помассировал его рукой.
К их группе присоединилась Мэри Мосс.
— Ее соседка — она сейчас находится в коридоре — утверждает, что видела Мишель с каким-то толстым лысеющим коротышкой в очках. Она не назвала его имени, но говорит, что тот приезжал на черном внедорожнике и однажды задел задним бампером машину одного из соседей.
— Точно! — вскрикнул Ковач и стукнул кулаком одной руки ладонь другой. — Это же наш Коптильщик!
— В данный момент Хэмилл разговаривает с владельцем пострадавшей машины, чтобы выяснить сведения о страховке.
— Мы успеем засунуть Крематора в шестичасовой выпуск новостей, а потом
В квартиру, расталкивая в стороны присутствующих, влетел Хэмилл.
— Вы не поверите! — ликующе воскликнул он, обращаясь ко всем, кто находился в комнате. — Дружка Мишель Файн зовут Роб Маршалл!
— О господи! — Куинн схватил Ковача за плечо и подтолкнул к двери. — Мне срочно нужно к Кейт. Дай ключи от машины. Я сам съезжу.
— На. Но я с тобой.
— Ну, бей! Давай, бей!
Эйнджи вскрикнула, и этот крик прозвучал в ушах как гром, как вопль, донесшийся с дальнего края длинного тоннеля. Зона маячила совсем рядом, похожая на распяленный в крике огромный черный рот. С другой стороны ожил Голос.
«Ты маленькая безмозглая сучка! Делай, как тебе говорят!»
— Я не могу! — крикнула она.
— Делай! Ну! Давай! Бей!
Страх комом застрял в горле, перекрыв дыхание.
«Тебя никто не любит, ненормальная сучка!»
— Ты любишь меня, Мишель, — прошептала она, не уверенная, произнесла ли эти слова вслух или же они живут в ее воображении.
— Бей!
Эйнджи перевела взгляд на Кейт.
Зона нависла над ней. Она чувствовала ее горячее дыхание. Сейчас она провалится в нее, как в бездонную яму, и никогда не выберется наружу.
Она останется одна. Навсегда.
— Бей!
«Ты знаешь, что нужно делать, Ангел. Делай, что тебе говорят, Ангел».
Все ее тело сотрясала дрожь.
«Трусиха».
— Ты можешь спасти Мишель. Сделай это ради нее!
Эйнджи посмотрела на Кейт, на то место на ее груди, в которое был нацелен нож, в которое должно было впиться острое лезвие. Так поступала Мишель. Она видела, как ее сестра это сделала. Он заставил ее смотреть, когда они стояли по обе стороны от мертвой женщины. Удар ножом, потом еще один. Это окончательно скрепило их союз, связало их любовь кровью. Это было страшно, и ее тогда вырвало. Мишель посмеялась, а затем отдала ее Робу для секса.
Он делал ей больно. Она ненавидела его. Мишель его любила. Она, Эйнджи, любила Мишель.
«Тебя никто не любит, ненормальная сучка!»
Это было единственное, чего ей хотелось: чтобы кто-нибудь заботился о ней, чтобы не оставлял одну. Но ее лишь обижали и использовали в своих целях. Даже Мишель, хотя она и спасала ее от одиночества. Но сестра любила ее. Любила и ненавидела. Любила и ненавидела. Любовьненависть! Любовьненависть! Любовьненависть! Для нее это было неотделимо. Она любила сестру, хотела спасти ее. Кроме Мишель, у нее ничего не было.