Прах к праху
Шрифт:
Связь между Кеннетом и моей матерью упрочилась. Мать стала на одну треть талисманом, на одну треть – вдохновительницей и на одну треть – источником внутренней силы.
А пока моя мать посвящала себя благополучию Кеннета Флеминга, я работала в зоопарке в Риджентс-парке и участвовала в рейдах штурмового отряда.
Глава 12
Шуршание простыней разбудило его, но Линли еще минуту лежал с закрытыми глазами. Слушал ее дыхание. Как удивительно, думал Линли, что
Он повернулся на бок, осторожно, чтобы не разбудить Хелен, но она уже проснулась и лежала на спине, вытянув одну ногу и разглядывая украшавшую потолок лепнину в виде листьев аканта.
Линли нашел ее руку среди простыней, их пальцы переплелись. Хелен посмотрела на него, и он, увидев возникшую у нее между бровей вертикальную морщинку, разгладил ее.
– Я поняла, – проговорила Хелен.
– Что?
– Вчера вечером ты меня отвлек, чтобы я так и не получила ответа на свой вопрос.
– Насколько я помню, это ты меня отвлекла. Кто пообещал мне курицу с артишоками? Не за ней ли мы спустились на кухню?
– Именно там, на кухне, я тебя и спросила. Но ты так и не ответил.
– Я был занят. Ты меня заняла. Легкая улыбка коснулась ее губ.
– Это вряд ли, – сказала она. Линли тихо засмеялся и поцеловал ее.
– Почему ты меня любишь? – спросила она.
– Что?
– Этот вопрос я задала тебе вчера вечером. Ты не помнишь?
– Ах этот вопрос. – Он повернулся на спину и тоже принялся рассматривать потолок, положив руку Хелен себе на грудь и размышляя о таинственных путях любви.
– Я не ровня тебе ни по образованию, ни по опыту, – заметила Хелен. Он с сомнением поднял бровь. Она бегло улыбнулась. – Хорошо. Я не ровня тебе по образованию. Не озабочена карьерой. Зарабатыванием денег. У меня нет никаких способностей, присущих женам, и еще меньше – стремления их приобрести. Я – практическое воплощение легкомыслия. У нас похожее происхождение, если на то пошло, но какое отношение имеет одинаковое происхождение к вручению своего сердца другому человеку?
– Когда-то это имело главное значение при вступлении в брак.
– Мы говорим не о браке, а о любви. Чаще всего это два взаимно исключающих друг друга и совершенно разных предмета. И вообще – ты уходишь от ответа.
– Я не ухожу.
–Так что? Почему? Почему ты меня любишь? Потому что если ты не можешь это объяснить или дать любви определение, возможно, лучше признать, что настоящей любви просто не существует.
– В таком случае, что между нами происходит?
Она беспокойно двинулась, как бы пожала плечами:
– Вожделение. Страсть. Жар тела. Нечто приятное, но эфемерное. Не знаю.
Приподнявшись на локте, он посмотрел на нее:
– Позволь мне убедиться, что я правильно понял. Мы должны считать, что это – отношения, основанные на похоти?
– А ты не желаешь признать такую возможность? Особенно учитывая прошедшую
– Как у нас все было, – повторил он.
–На кухне. В спальне. Я признаю, что инициатива исходила от меня, Томми, поэтому не говорю, что ты единственный, кто поддался химере и не видит реальности.
– Какой реальности?
– Что ничего, кроме физиологии, между нами нет. Он долго смотрел на нее, прежде чем шевельнуться и заговорить:
– Хелен, ради бога, объясни, что с тобой?
–Почему ты спрашиваешь? Я просто хочу подчеркнуть: то, что ты принимаешь за любовь, может оказаться пустышкой. Разве над этим не стоит поразмыслить? Потому что если мы поженимся, а потом обнаружим, что наши чувства друг к другу никогда не выходили за рамки…
Откинув одеяло, он выбрался из постели и сунул руки в рукава халата:
– Выслушай меня хоть раз, Хелен. Внимательно выслушай с начала и до конца. Я тебя люблю. Ты любишь меня. Мы женимся или не женимся. Вот тебе и начало и конец. Все.
Бормоча себе под нос ругательства, Линли подошел к окну и раздвинул шторы.
– Томми, – проговорила она. – Я всего лишь хотела знать…
– Хватит, – отрезал он и подумал: «Женщины. Женщины. Причуды их ума. Вопросы. Допытывания. Доводящая до исступления нерешительность. Боже милосердный. Монашество и то лучше».
Раздался нерешительный стук в дверь.
– Что такое? – резко спросил Линли.
– Простите, милорд, – сказал Дентон. – К вам пришли.
– Пришли… Который час? – И одновременно с вопросом он сам схватил стоявший на тумбочке будильник.
– Около девяти, – ответил Дентон, а Линли взглянул на часы и выругался. – Сказать ему…
– Кто это?
– Гай Моллисон. Я посоветовал ему позвонить дежурному в Скотленд-Ярд, но он настоял. Сказал, что вы захотите услышать то, что он имеет сообщить. Он попросил передать вам, что кое-что вспомнил. Я предложил ему оставить номер, но он не согласился. Сказал, что должен вас увидеть. Выпроводить его?
Но Линли уже направился в ванную:
– Дайте ему кофе, завтрак, все, что он пожелает.
– Сказать ему…
– Черед двадцать минут, – ответил Линли. – И позвоните за меня сержанту Хейверс, хорошо, Дентон? Попросите ее как можно скорее приехать сюда. – Он еще раз от души выругался и захлопнул за собой дверь ванной.
Он уже принял душ и брился, когда к нему вошла Хелен.
– Только молчи, – попросил он ее отражение в зеркале, водя бритвой по намыленной щеке. – Я больше не потерплю всей этой чепухи. Если ты не можешь принять брак как естественное продолжение любви, тогда между нами все кончено. Если это, – он указал в сторону спальни, – кажется тебе всего лишь хорошей сексгимнастикой, тогда с меня довольно. Понятно? Потому что если ты все еще слишком слепа, чтобы увидеть… Ой! Вот черт. – Он порезался. Схватил салфетку и прижал к щеке.