Прах к праху
Шрифт:
— Почему нет? — сказал я, но ощущалось это странно. Словно я их сглазил. Не знаю, как.
Перри это успокоило, хотя она все равно переживала, я-то знал.
— Чем хочешь заняться?
Она посмотрела на меня, словно я собрался бы сразу предлагать секс, но в этот раз я об этом не думал. Пока что.
— Ты была в зале записей, да? — спросил я.
Она склонила голову, глядя на меня.
— Да. А что?
— Ты узнала что-нибудь о моем отце?
— Отце? Нет. Мы искали твою маму, — она замолчала. — А что?
Я старался
— Ничего такого, просто я подумал, почему не найти его, пока я тут?
— Серьезно?
Я кивнул.
— Знаю, это странно, ведь он бросил меня. И да, я хотел бы дать ему по зубам. Но если он здесь, я хочу его увидеть. И дать по зубам. Хотя бы наступить на ногу или оставить собачью кучку под дверью.
— Декс, — напряженно сказала она, — ты уверен? Знаю, ты пережил травматическое событие, но не знаю, стоит ли связываться со всеми, кого ты знаешь.
Я посмотрел на нее, напоминая себе о терпении.
— Без обид, малыш, но ты не понимаешь. У тебя есть папа. Он был с тобой, хоть ведет себя порой как дон Корлеоне. У меня такого даже не было. Ничего не было. Если у меня есть шанс найти его, узнать что-то, я хочу его использовать.
Она кивнула и обвила руками мой пояс, прижимаясь ко мне.
— Я понимаю. И я не хотела показаться плохой. Я просто не хочу, чтобы твои надежды рухнули. Я не хочу тебе боли. Я убью каждого, кто причинит тебе боль, клянусь.
— Я знаю, детка, — я прижал ее ближе, поцеловал в макушку. — Это одна из многих безумных причин, по которым я люблю тебя.
Было сложно прервать связь и тепло наших губ — после последних дней казалось, что я снова в нее влюбился.
Она сладко улыбнулась мне и сказала:
— Я тебя поддержу, как бы там ни было. Если хочешь найти его, идем, — ее глаза опасно заблестели. — И не забывай, что я знаю приемы ниндзя.
Я взял ее за руку, и мы пошли по улице к ближайшей станции метро.
— Эй, — сказал я, — а как прошло с мамой? Я видел, что вы обнимались, но не знал, из-за чего.
— Ты не слышал мои мысли? — невинно спросила она.
Я покачал головой.
Она радостно улыбнулась. Уголки ее улыбки опустились. После паузы она сказала:
— Я рассказала маме правду. Почему она все видела. И как я нашла ее таблетки.
— Она разозлилась?
— Да. Но больше была обижена, — она посмотрела на меня. — Но она поняла. Она сказала, что рада, что я это сделала. Что она увидела то, чего не хватало. Хоть увидела она жуткое. Не знаю, может ли она видеть все, что и мы. Но большую часть она видела. Она знает, что было в доме. Но к ней не приходили призраки.
— Это хорошо.
— Ага, — сказала она, размахивая нашими руками на ходу. — Это хорошо. Надеюсь, хуже не станет. Я не хочу нашу… проблему кому-либо. Мама была ужасной последние годы, но она все равно моя мама.
Я кивнул. О, я это знал. Как бы плохо к тебе ни относились, как бы ты их ни боялся, но это были родители.
— И, — продолжила она, стараясь звучать бодро. Я знал, что она была близка к слезам. Я не был против, ей нужно было многое выпустить. Нам обоим. Она кашлянула. — Мне жаль, что я подменила таблетки, но я не сожалею. В этом есть смысл? — я сказал ей, что да, и она сказала. — И с тобой. Это заставило тебя пойти в нужную сторону. Заставило нас.
— Это свело нас вместе, — сказал я ей.
— И сделает так со мной и мамой. Она уже по-другому ко мне относится, заметил? Думаю… она станет мне мамой. Мамой, которая любит меня. Она любила и раньше, но другое дело — когда ты это чувствуешь.
Я понимал. И я знал это в краткий миг сна с мамой. Но этого хватило.
Мы шли, как любая пара, по Нью-Йорку, брали хот-доги, жаловались на жару и запах, разглядывая все вокруг. Сиэтл был теперь моим домом — нашим домом — и я был рад увидеть этот город и попрощаться. Я не знал, хотел ли вернуться. Воспоминания об этом месте только ухудшились. Тут моя жизнь пошла под откос… и новая жизнь тоже.
Но мы выберемся из этого, как феникс из пепла. Или как Феникс из «Людей Икс». Она была горячей и опасной.
Мы прошли недалеко. Мы остановились в кофейне для заряда эспрессо — было сложно не уснуть, после близости к смерти хотелось, чтобы сердца бились — и Перри села у одного из планшетов на столе.
За пять минут поисков в интернете, пока я был в туалете, она нашла моего отца.
Когда я вернулся за столик, она ерзала на стуле, как щенок, словно собиралась вести меня к мальчику, застрявшему в колодце.
— Что такое, Лесси? — спросил я.
— Я нашла его, — радостно сказала она.
— Я не знаю, какое выражение было на моем лице. Наверное, страх.
— Тимми О’Тула?
— Нет, — сказала она и протянула салфетку с надписью. — Твоего отца. Он в Куинс.
Я потянул за кольцо в брови.
— Интересно. Ты уверена?
— Декс, — она возмущенно фыркнула и встала на ноги. — Ты хотел его найти. Мы его найдем. Я нашла. Он в Куинс. Я нашла его в газете, он выиграл в регате. А потом отследила его по телефонной книге. Он похож на тебя, Декс. Это будто ты старше. Хочешь посмотреть?
Вряд ли ей было виднее, похож он на моего отца или нет, но я не успел ничего сказать, она показала статью на планшете.
Там была фотография Кертиса О’Ши. Моего отца. Он даже не сменил имя.
Я нахмурился, пытаясь ощутить что-то к мелкому лицу на экране. Вряд ли я ощущал что-то, но сходство между нами было. Я был подростком, когда он ушел, но ему было за сорок. Теперь ему был за шестьдесят, и старел он красиво.
У него были темные волосы с проседью, но все еще густые, он зачесал их набок. Его лицо было морщинистым, но глаза — темными и пронзительными, его брови впечатляли. Он напоминал Джека Николсона.