Праксис
Шрифт:
— Понимаю, — быстро кивнула она и повернулась к гостю. — Оставайтесь, прошу вас — если только не торопитесь.
Мартинесу ничего не оставалось, как согласиться.
— Я очень сожалею о вашей потере, — сказал он, оставшись наедине с девушкой.
Кто именно у нее умер, ему было неизвестно. Впрочем, после Магарии во многих семьях пэров носили белые ленты.
Терза разливала чай. Ее белоснежные руки изящно выделялись в сумраке сада.
— Спасибо, — поклонилась она. — Мне говорили, что команда очень любила его.
— Уверен, что так и было, миледи.
— Я
— О, вы знакомы с Випсанией?
— Конечно, — улыбнулась она. — Пока вы добывали себе славу в далеких мирах, наши семьи успели хорошо познакомиться. Наверное, вам трудно знать всех подруг своей сестры.
Мартинес поднял к губам чашку из тончайшего фарфора с лиственным орнаментом. Будь здесь Сула, она смогла бы все рассказать о ее происхождении… Он хотел было спросить, была ли Терза на вчерашней вечеринке, но вовремя вспомнил, что она в трауре.
Отхлебнув ароматный напиток, он наконец придумал, что сказать.
— Хороший чай.
— Из нашего поместья в горах То-бай-то, — сообщила Терза. — Первый сбор.
— Замечательно, — кивнул он.
Просидев так полчаса, Мартинес откланялся, сохранив приятные воспоминания о вечерней беседе с изящной хорошо воспитанной девушкой, ароматном горячем напитке и россыпях цветов вокруг.
Если бы он встретил Терзу год назад, то наверняка постарался бы продолжить знакомство, но теперь его мысли занимала одна лишь Сула. Надо поужинать вместе, пойти на концерт или в клуб, а потом вернуться вместе к ней в квартиру, где ждут кровать и «Сумерки Сандамы».
Во дворце Шелли, уже пустив воду в ванну и добавив туда ароматного хмелевого масла, Мартинес вспомнил, что не послал письмо Дофагу. Он поспешно застегнул пуговицы мундира и почувствовал легкую панику, когда не обнаружил на месте золотой диск ордена. Проверил карманы, ничего не найдя, и лишь потом вспомнил, что знак Золотого шара остался висеть на резной кровати в квартире Сулы. Вчера это казалось смешным… Ничего не поделаешь, придется писать так.
Он сел за стол, включил камеру и записал почтительное, слегка льстивое обращение. «Мы были бы счастливы получить любые ваши комментарии», — сказал он в заключение, глядя, как его слова отпечатываются на гладкой поверхности стола-дисплея. Отредактировав послание, записал заново, без запинок и с более гладкими фразами, приложив копию плана, которую скачал с нарукавного дисплея, и отослал. На орбиту письмо должно было дойти за три-четыре часа; ответа следовало ждать не раньше чем утром.
Выполнив свой долг по отношению к империи, Мартинес разделся и с наслаждением опустился в ванну. Аромат хмеля заполнил ноздри, благословенное тепло разлилось по телу. В голову сразу полезли мысли о Суле, о чувственных изгибах ее фигуры, прикосновениях губ… О блеске в ее глазах, когда они составляли план. Как он раньше без нее обходился?
Коммуникатор зазвенел на два голоса, в комнате и в ванной. Подумав, Мартинес решил не отвечать. Кто бы это ни был, подождет.
Звонки смолкли, но тишина продолжалась всего несколько
Ещё несколько минут тишины. Мартинес успел подлить в ванну горячей воды, потом закрыл глаза и начал уже дремать… как вдруг дверь в комнату с треском распахнулась, заставив, казалось, задрожать даже стены.
— Черт возьми, Прони, я в ванной! — заорал он во всю мощь своего капитанского голоса.
Только бы не начала снова швырять вещи… Сейчас он представляет собой отличную сидячую мишень.
— Это не Семпрония, — раздалось в ответ.
Выглянув из ванны, Мартинес с удивлением увидел в дверях Випсанию.
— Ты когда-нибудь отвечаешь на вызовы? — холодно осведомилась она. — У нас срочный семейный совет. Плохие новости.
— Проблемы с брачным контрактом? — спросил Мартинес, но ответа не получил, увидев лишь ее спину.
Он вылез из ванны, наспех вытерся и набросил одежду, потом спустился по лестнице в гостиную, где, кроме Випсании, сидели Роланд и Вальпурга.
— Закрой дверь, — распорядился Роланд. — Никто не должен нас подслушать.
Мартинес задвинул тяжелую створку и раздраженно плюхнулся на стул. Випсания и Вальпурга удобно устроились на атласных подушках диванчика из слоновой кости, Роланд, словно король на троне, торжественно восседал в массивном кожаном кресле.
Випсания повернулась к Гарету.
— Мне только что звонил Пэ-Джи, он в истерике, — сообщила она. — Семпрония написала ему, что разрывает помолвку и уезжает с другим мужчиной… которого она любит.
Мартинес вздрогнул от холодного предчувствия.
— Она сказала с кем?
— Нет, конечно, — ответила Випсания. — Потому-то мы и ломаем голову.
— Какая разница? — вмешалась Вальпурга. — Семпрония ещё не в том возрасте, чтобы выйти замуж без разрешения семьи.
Роланд яростно вскинул голову.
— По-твоему, лучше, что она не может выйти за него замуж? — Он задумчиво выпятил губы. — Если послать за ней полицию, скандала не избежать… Гарет, у тебя есть предположения, кто бы это мог быть?
— Надо подумать, — вздохнул младший брат. Мысль, впрочем, у него была только одна: «Шанкарашарья, сукин сын!» — Как Пэ-Джи это принял?
— Как мировую катастрофу, — презрительно хмыкнула Випсания. — Весь в слезах. Похоже, он слишком привязался к ней.
— Ошибка наша общая, — буркнул Роланд, мрачно потирая лоб. — Ссориться с Нгени никак нельзя, они нам покровительствуют и очень важны для успеха всех планов. — Он повернулся к Вальпурге: — Мне очень жаль, но тебе придется выйти замуж за Пэ-Джи, и поскорее. Тянуть, как с Семпронией, нам уже не удастся.
Вальпурга тяжело вздохнула, взгляд ее черных глаз стал жестким.
— Хорошо.
Роланд ободряюще улыбнулся.
— Не бойся, это ненадолго, позже мы откупимся от Пэ-Джи и найдем кого-нибудь тебе по вкусу. — Он решительно хлопнул по кожаному подлокотнику. — Я позвоню лорду Пьеру и обговорю все детали.