Праксис
Шрифт:
— Где ж взять антиматерию? — удивился Жюльен. Подобные запасы были лишь у военных и силовиков и строго охранялись.
— И как мы соберем ракету? — вставил Казимир. — Сидни в этом не понимает.
Они обсудили другие варианты. Грузовики со взрывчаткой, если удастся поставить хотя бы один из них достаточно близко. Катапульты и мешки с аммонитом.
— Построим пушку, — вдруг предложила Сула. — Даже лафет не нужен, только ствол. Будем строить прямо на крыше, только прикроем чем-нибудь для маскировки. Прицелимся в зал заседаний Комитета и разорвем его на клочки одним выстрелом.
К этому
Подъезжая к временному жилью, Сула протрезвела. Казимир вышел из душа, который Сула заставляла его принимать перед сном, и увидел, что она сидит на стуле с фарфоровой вазой, вывезенной из старой квартиры. Она смотрела на собственное отражение в неровной поверхности, а пальцы слепо скользили по трещинкам.
Казимир подошел к ней сзади и положил руки на плечи. Сула поставила вазу на изрезанный старый стол, обхватила обеими руками его ладонь и потерлась щекой о костяшки пальцев.
— Мы правда понимаем, что делаем? — спросила она. — Ремба погибла из-за нас. Десятки тысяч. А сегодня мы готовили очередное несчастье, заранее зная, что в результате разрушат еще один город.
Он сжал ее пальцы.
— Скоро прилетит Флот.
— Тогда зачем нам продолжать? — произнесла Сула. — Исход войны будет решаться не на планете.
— Мы убиваем наксидов. Я думал, ты сама этого хочешь. — Длинная белая рука погладила ей волосы. — Я и не собирался жить так долго, как Сергий. Всегда знал, что мне и тридцати не стукнет, когда меня будут пытать и казнят. Если мы оба погибнем на войне, для меня это ничего не изменит. Но это лучше, чем умирать в одиночку.
Слезы жгли Суле глаза. Она встала и прижалась к Казимиру, вдыхая запахи мыла и вина. Он обнял ее в ответ.
— Не грусти, — сказал он. — Наксиды боятся нас. Поэтому они уничтожили Рембу.
Руки Сулы за его спиной сжались в кулаки.
— Хочу, чтобы это было не зря. Хочу сделать что-то, что не сделает Флот, даже если миллион кораблей подойдет к Заншаа.
— Построй свою пушку. — В его голосе слышался смех. — Отправим Комитет с их парламентом прямиком к кольцу.
Его слова немного привели Сулу в себя. Она оперлась на Казимира, как на стену, и вытерла льющиеся слезы.
Пытаясь сглотнуть подступивший к горлу горячий комок, она ответила:
— Сначала планировалось создать армию, способную удержать Заншаа. Но правительство отказалось от этой идеи, а сейчас ее воплощаем мы. Давай воспользуемся тем, что имеем. Захватим Верхний город.
Казимир опять повеселел.
— Захватим Верхний город? Почему бы и нет?
Сула разозлилась, услышав в его словах насмешку.
— Оставь свою снисходительность!
— Снисходительность? — Он отодвинулся, и Сула заметила искры гнева в его глазах. — Мы захватим Верхний город. Хорошо. Или построим пушку. Хорошо. Или сделаем еще что-то. Мне плевать. Но что бы мы ни делали, сделаем это, не задавая себе вопросов.
Она долго смотрела в его темные глаза и поцеловала в губы.
По жилам растекалось странная, неожиданная радость. "Я дома, — думала она. — После всех долгих лет я наконец дома".
Дома, а вокруг война, хаос и нестабильность, опасность и ужас. Дома в этом временном пристанище
Она прервала поцелуй. В голове крутились мысли.
— Да, захватим гору и убьем их всех.
Глава 26
Эскадра Чен промчалась сквозь тоннель, чтобы присоединиться к Единственному Праведному Флоту Мщения на орбите вокруг звезды Чиджимо, и на выходе их встретила целая армия ракет, рванувшая навстречу, как адская свора на бойню. Но потом ракеты замедлились, развернулись и окружили корабли, подобно овчаркам, загоняющим стадо в хлев. Их подобрали, пополнив опустевшие арсеналы.
Спустя шесть дней корабли соединились с Основным флотом, заняв оставленное для них место рядом с флагманской эскадрой. К ним сразу послали катера снабженцев со свежими продуктами, алкоголем и деликатесами для офицеров. Даже пополнили запасы антиматерии, хотя оставшегося в топливных баках антиводорода хватило бы на годы.
С эскадрой Чен в Праведном Флоте стало двадцать восемь боевых звездолетов, половину из которых только что достроили и укомплектовали. Такого количества собранных вместе лоялистских кораблей Основной флот не видел со времен полета к Магарии.
Дав несколько часов командам на то, чтобы насладиться довольно свежими фруктами и овощами, лишь чуть попорченными ускорением, главнокомандующий Торк вызвал Миши Чен, капитанов и первых лейтенантов на свой флагман "Судья Уруг".
Мартинес вместе со всеми облачился в парадную форму и посетил доктора Цзая, раздающего спрей для притупления вкуса и обоняния — дыхание на заполненном даймонгами корабле становилось пыткой.
Собравшись на "Нарциссе", с вылетом на встречу с Торком тянули до последней минуты. Мартинес заметил, что другие терранские и торминельские капитаны также не спешили на флагман.
У входного шлюза мелодичный хор даймонгских голосов радостно приветствовал гостей. Звук одновременно оглушал и восхищал, но невыносимый запах разложения уже достиг ноздрей Мартинеса. Штабной офицер провел прибывших вдоль обвитых проволокой и проводкой коридоров в апартаменты Торка, и там все, включая главнокомандующего, вытянулись по стойке смирно перед "Золотым шаром" Мартинеса.
В помещении стоял стол из прозрачного пластика на железном каркасе и пластиковые стулья, приспособленные под даймонгов. Металлические стены были окрашены в раздражающий цвет, который Мартинес назвал "правительственным зеленым". На них висели портреты предков Торка, грамоты и сертификаты, полученные им за время долгой военной службы, а также изображения кораблей, которыми он когда-то командовал.
Ничто не напоминало о роскошных флагманах недавнего прошлого с паркетными полами, росписями, сделанными известными художниками и дизайнерами, и изысканными предметами ручной работы. "Судью Уруга" строили быстро, покрасив самой дешевой краской и заставив стандартной мебелью, интеллекта которой хватало лишь на то, чтобы не взлетать при наступлении невесомости. Это был максимум, доступный в военное время.
— Присаживайтесь, милорды, — пригласил Торк. С лица свисали клочки отмершей кожи. Застывшая гримаса казалась свирепой, но мелодичный голос напоминал перезвон далеких колокольчиков.