Практическое пособие по охоте за счастьем
Шрифт:
И тогда никакие запреты остановить человека уже не могут. Сорвался он, с резьбы сорвался, с катушек, с тормозов…
Сорвался.
Это все равно что не есть полторы-две недели, а потом вдруг дорваться до стола, на котором столько… Аж дух захватывает! И супы, и соусы, и мясо, и рыба, и сладкое, и десерт. Но… Но ничего брать нельзя. Чужой стол. Чужие рыба, мясо и сладкое. Взять их значит преступить одну из заповедей, значит своровать.
Ну и что, выдержим мы искус? Удержимся от того, чтобы?..
Может, и удержимся,
Скорее всего — нет. Скорее всего потянемся к еде двумя руками. И если кто-нибудь попытается нас от того стола оттащить, то, пожалуй, и еще одну заповедь нарушим. Первую.
А вот если бы мы были сыты или хотя бы не очень голодны, то могли бы потерпеть. И могли бы не преступать.
И в жизни могли бы не преступать. Если бы до того так долго «не голодали», а потом не дорывались.
А мы дорываемся…
Если пьем, то до состояния поросячьего визга и так, чтобы недели на две без просыху.
Если гуляем, то тоже без головы.
И тратим… Год копим, откладываем, во всем себе отказывая, а потом, в отпуске, радостно пускаем кровные на ветер, чего в нормальной жизни никогда бы себе не позволили.
Именно отсюда наши «новорусские» перегибы. Бедные были, с талонами, пустыми прилавками и сильно развитыми комплексами покупательской неполноценности. Всё бедные и бедные… А тут вдруг к куче денег допустили. Ну как их не потратить? Вот и тратили, как умели, рождая моду на полукилограммовые платиновые цепи, малиновые прикиды и «шестисотые» телеги. Которых до недавнего времени одна Московская область в год покупала больше, чем вся Европа, вместе взятая!
Оголодали, бедные. А потом решили наверстать…
Именно поэтому я позволил себе так много разрешить в предыдущей главе. Чтобы голодные комплексы не развивались, которые разуму не внемлют, а только урчанию голодного желудка.
Сделаю еще одно смелое заявление. Я против голода.
Может быть, не в целом, но в частностях — точно. Когда чего-то страстно и долго хочешь, то самое лучшее, что можно сделать, это найти способ то, что хочешь, употребить. Причем постараться сделать это в наименее травмирующей население и власти форме. Для чего хоть и выпустить свою страсть погулять на волю, но в жестком ошейнике, наморднике и в отведенном месте. И таким образом разрядиться.
— Нет, так не получится.
— Почему не получится?
— Мало ли что может взбрести людям в голову. Может такое взбрести!..
— Если в голову, то не страшно.
— Не понял.
— Я говорю, что если в голову, а не в какую-нибудь другую часть тела, то это полбеды. Если с головой, то много чего себе можно позволить.
— Ну конечно! Не может такого быть, чтобы много, чтобы что хочешь!
— Может.
— Не может! Вдруг он, вдруг у него…
— Ну, что, что?
— Вдруг ему захочется убивать добропорядочных граждан? Причем каждый день и помногу?
— Зачем?
— Просто так. Оттого, что вид
— Это уже не просто так. Это уже более конкретная мотивация.
— Ну и как ему реализовать свою страсть?
— С вышкой или без?
— Без.
— Без, конечно, сложнее. В полном объеме сложнее. Но можно в усеченном. Все равно можно.
— Как? Ну как можно утолить свою страсть к убийству?
— Только убивая.
— Ну вот видите!
— Но почему обязательно убивая людей? Можно убивать… ну, например, цыплят. Покупать каждый день по сто штук…
— Его цыплята не интересуют.
— Тогда можно крыс или кроликов. А чтобы их специально не ловить, пойти работать вивисектором в мединститут, и тогда на совершенно законном основании, скальпелем…
— Но они же…
— Маленькие? Тогда больше подойдет бойня, где перерабатывают в колбасу крупнорогатый скот. Там крови — по колено ходить можно.
— При чем здесь скот? Его люди интересуют. Люди!
— Да? Тогда предлагаю ему устроиться санитаром в морг. Там уже не коровы, там то, что ему нужно. Там — люди.
— Не люди, а трупы.
— Не все ли равно?
— Нет. Трупы не могут испытывать боли. А ему нужно видеть страдания жертв.
— А если хирургом?
— Хирург оперирует под наркозом. А надо, чтобы без наркоза.
— Какой он у вас привередливый.
— Какой есть.
— Ну хорошо, имеется у меня на примете одна подходящая работа. Персонально для него.
— Какая это?
— Зубной техник. Там страдающих жертв — на каждом кресле по дюжине штук в день. И без наркоза.
— А кровь?
— Пусть дерет коренные зубы.
— Перестаньте издеваться!
А никто и не издевается, просто ищет возможность реализовать столь странное желание так, чтобы вроде как и убивать, но в тюрьму не сесть и никого не зарезать.
— Ну хорошо, не подходит стоматология, пусть идет в милицию и допрашивает упорствующих преступников. Там как раз такие, как он, нужны.
— Ему убивать надо.
— Тогда остается война. Там убивать не возбраняется. Там это приветствуется. Пусть идет служить по контракту в армию и пишет рапорт о переводе его в «горячую точку». Не возьмут контрактником эти, возьмут наемником те. Люди, не боящиеся убивать, без дела не останутся…
Вы думаете, я шучу? Ничего подобного, очень даже серьезно говорю. Может быть, чуточку утрируя, но по сути верно.
Если вы что-то хотите — добивайтесь, чего хотите. Если ваши желания выходят за рамки общепринятых норм морали, обращайтесь к психологам, чтобы они избавили вас от этой нежелательной зависимости. Не помогает — ищите суррогатные способы удовлетворения свой страсти. По приведенному выше методу исключения.
А если ничего не делать, то рано или поздно до упора сжатая пружина выстрелит. И тогда мало никому не покажется.